Путями истины

Не было ножа у Темелкена, ну да ему и шнурок сгодился. Не знали степняки, что есть в тонких руках сила. Знали бы, иначе бы всё сложилось. Но только всхрапнул тихо Корса. Всхрапнул и обмяк. На своё место у коней положил его Темелкен.

Нож Корсы острый — лучше некуда к делу пришёлся бы. Только пленник уже без пут — ноги-руки себе растирает. Увидел Темелькена — улыбнулся, кивнул — пошли, мол, вроде только его и ждал. Темелкнен ему на загон указал — кони нужны. Пленник головой мотнул, за горло себя взял — услышат. Не услышат — похлопал по ушам Темелкен.

Загородку перелез, обнял одного, еле слышно зашептал на ухо, и пошёл за ним конь. Вывел, рукой махнул — жди. К другой загородке пошёл, другого коня вывел, тощего, высокого. Прячась за коней, самое опасное место прошли — до шатра окраинного. Подпоил, видно, дозорных Корса.

Сказать, что не гнались за ними, — обмануть. Ценен был для степняков Аркин-конь и пленник ценен. Но далеко они до восхода проскакали. И следы путали умело. И погоня вразброд повелась. Ушли бы. Только пал конь под Родимом, сменных — поторопились, не взяли. А в степи далеко видно. До леса долго ещё. А трое степняков — вот они уже.

Только тогда — один-единственный раз — и видел Темелкен Родима в бою. Нож Корсы был у них — больше ничего. Да Родим и ножа не взял. Темелкену отдал, вперёд ехать велел. Но тот не сильно послушал. Чуть отъехал — спешился. Смотреть стал.

А Родим степнякам навстречу пошёл, спокойно опять, будто друзьям навстречу. Аркан свистнул, только чуть назад качнулся Родим. А тот, кто бросал, — уже из седла прочь! На земле голосит, ругается. Аркан вой поймал!

Только взгляд Темелкен перевести успел — а Родим в седле уже. Прямо на другого всадника наезжает, с коня на конь скачет! Конь на дыбы — оба под копыта! Родим тут же вскочил, а степняк лежать остался, а в правой руке у Родима — сабля его медная красная.

Третий степняк не сильно смелый был — коня повернул, пятками ударил. За подмогой поскакал.

Достались Родиму с Темелкеном два коня чужих. Да по дурно кованной сабле. Да в мешках кое-что седельных.

Только Родим тяжёл был для коней степняцких — обоих загнал. Бросили. А у бора встретили погоню степняцкую десятки поднятых в воздух стрел. То вои Нетвора, пошли им навстречь, оповещённые… чутьём волчьим, может?

— … Присмотрю подарки в городище. Близко день, когда имя мне дали. Отцу подойдёт нож из склатского железа. А ещё хочу сделать подарок Васе…

— Склатского? — вскинулся Темелкен.

— Ну да ты же слыхал уже…

Родим, уловив в голосе побратима интерес, приподнялся на локте, задумался.

— Если степняков миновать и идти налегке туда, где солнце спит, через щепоть дней степь начнёт перемежаться лесом, а на исходе от этого ещё четвёртого дня начнутся засеки склатские. А там и Белая Стена — городище их. Только оно не цельное, как наше, а из многих селищ как бы. В одном — гончары, в другом — мечи, ножи куют. Ковали, или кузнецы? И камень железный у них там хороший, и мастера. Да что с тобой? — Родим видел, что Темелкен едва слушает его.

— Родичей моих зовут алаты. Алаты, понимаешь?

— Алаты — скалаты. Сходство вижу. Может, это племя твоему и роднее. А дальше я не ходил.

— Как же так? Десять дней? А я три года у степняков в плену жил, слова родного не слышал! Ум едва не ушёл!

— Степняки с восхода медленно катятся. Откуда им про закатные земли знать, пока не побили-пограбили? Впереди того племени, откуда мы с тобой ушли, ещё три я видел рода степняцких. Медленно идут они за скотом на закат, широко идут. Их скот здешней степи чужой, траву выбивает, не могут они долго на одном месте. Ну а на закат их, верно, тянет чем.

— Не могут, точно, — вспомнил Темелкен. — А ты зачем так далеко на закат ходил?

— Я — вой. Сказал Нетвор — пошёл.

Темелкен замолчал, задумался. И Родим задумался. Раньше побратимы о походах воинских не говорили. Но сейчас были они уже одного роду-племени. Какие между волками секреты? И Родим стал вспоминать, рассказывать.

Вспомнил, как пошло их три по четыре полечей да вои — он, Бакол, Нагой, сына Тура, да кровный брат Нетвора — Треба. Четверо, значит, хорошее, доброе для воя число. Полечи — серебро да меха поменять, вои — осмотреться, других людей послушать. Обсказал, как степняков обходили, как меха на железо, склатами кованное, меняли, как девки на него смотрели склатские…

А как обратно пошли и к дому уже близко было, пожар увидали. Степняки селище подожгли соловянское. Треба как старший Нагою велел полечей вести, а трое воев поглядеть пошли. Ну и поглядели маленько — девок да ребятишек, что в полон погнали, отбили да через болото увели.

Замолчал Родим, вроде как всё сказано.

— А где сейчас Треба? — спросил Темелкен. — Погиб?

— Почему погиб. Третьего дня по Росе-Реке ушёл на однодеревке. Когда мы в драку со степняками ввязались, Треба и Бакол — вперёд пошли, соловян повели. Я — прикрывать остался.

— Почему ты?

— Я из лука быстрее бью. Они мне стрелы оставили. А ямы копать — коням ноги ломать — на то много времени надо. Ну да болото рядом было. На болото коням ходу нет.