Путница

Серокожий гигант грустно улыбнулся.

– Я вспомнил. И тут же отправился в мир теней. А ты осталась совсем одна, без защиты и помощи. Именно в этом была моя ошибка. В этом я проиграл и нарушил слово: не спас тебя от него, не уберег.

– Но это не твоя вина, – неуверенно произнесла я, все еще не понимая до конца, что с ним творится. – И ты же пытался вернуться!

– Пытался. Но твой новый риал оказался на порядок сильнее прежнего. Он скрыл не только ауру, но и защитил тебя от любой магии. В том числе и от глупого духа, потерявшего с тобой всякую связь. Прости, я слишком долго не мог к тебе подобраться. Не сумел защитить, как когда-то поклялся. А когда все-таки нашел… Ты, наверное, помнишь день, когда оказалась на грани жизни и смерти? День, когда мир теней подступил к тебе слишком близко?

Я поежилась, невольно припомнив Тирилон, Ригла и клетку Ширры. Тогда мне было больно. Я думала, что умираю. Выходит, мне не показалось, и Рум действительно был там, рядом со мной?

– Ты все время звала меня, – горько прошептал великан. – Искала, оставляла следы. Но я не мог последовать за тобой, пока риал оставался активным. Мне не одолеть его силу. Я все еще слишком слаб для таких подвигов. Мне оставалось только ждать в надежде, что когда-нибудь ты его снимешь или найдешь какой-то другой способ меня найти… но теперь я вижу, что этого больше не требуется: ты и так сумела отыскать дорогу.

Я опустила взгляд на оба своих амулета и удивилась тому, как ярко сияет сейчас Ширров агат.

– Да, – подтвердил мой дух. – Черный риал уравновешивает возможности белого. Два полюса. Два мира. Именно они привели тебя сюда. Но теперь это неважно. Я совершил ошибку, Трис, и должен понести наказание. А ты… тебе пора уходить: твой сон стал слишком глубок и поэтому опасен. Спасибо, что нашла меня и не забыла, а теперь, пожалуйста, проснись. Возвращайся в свой мир. Прощай.

Он тепло улыбнулся, отчего в его темных глазах засветились почти такие же золотистые искорки, как у Ширры, и у меня болезненно сжалось сердце. Потому вдруг увидела его настоящим – моего верного, преданного, ворчливого и полного сомнений духа. Маленького, вечно недовольного старину Рума, который всегда смотрел на меня именно так – немного иронично, чуточку снисходительно, но вместе с тем и с неподдельной заботой. Как сейчас… да, это были его глаза! Его голос!

Разве могла я его здесь бросить?!

Я тряхнула головой и, сжав оба риала, твердо сказала:

– Нет. Ты мой хранитель, и я без тебя не уйду… Эй вы, наверху! – вскинув голову, крикнула я. – Это – мой дух! Он был привязан ко мне посмертием! И выбрал эту участь по своей воле! А значит, жить будет столько, сколько отмерено мне!

Недолгое молчание в тумане.

– Это правда, – поколебавшись, признал судья.

– Так освободите его!

– Невозможно. Предательство. Побег. Наказание…

– Ладно. Не хотите по-хорошему, заберу по-плохому, – процедила я и, отрастив внушительного размера когти, со всего маха ударила по дурацкой перегородке.

Ба-а-амс! – содрогнулась полупрозрачная стена, отделявшая меня от Рума.

Бу-умс!

– Нет! – вскрикнул он. – Трис, тебе нельзя!..

– Нарушение! – почти одновременно с ним взвыл судья, но тут мою руку пронзила такая боль, что мне разом стало не до него. – Это против закона!

– Да пошел ты со своим законом! – зло рявкнула я и снова ударила. А потом еще и еще…

Было больно. Вернее, было очень больно. Но разве могло меня это остановить?

Я обрушилась на проклятую стену с таким остервенением, что она аж ходуном заходила. Плюнула еще в меня, мерзавка. Сперва огнем, потом холодом, а следом и молниями попыталась укусить. Но я не для того явилась в мир теней, чтобы так просто сдаться, поэтому долбила и долбила, как заведенная, пока эта упрямая сволочь не сдалась и не пошла глубокими трещинами. А когда я шарахнула по ней в последней раз, напоследок противно скрипнула и с тихим шелестом осыпалась на пол.

Вот так.

Сердито сплюнув, я опустила окровавленные руки, после чего решительно подошла к Руму и, одним движением вырвав из пола сковывающуюся его толстую цепь, со звоном швырнула ее на пол.

– Ты свободен, друг мой. Лети.

– Двуединый… Трис, что ты натворила?!

– Как что? Спасла своего лучшего друга. Ты что, не рад?

Рум осекся, а я вдруг ощутила на себе тяжелый пронизывающий взгляд, который, казалось, заглянул в самую душу, и внутренне подобралась.

Похоже, кому-то тут не понравилось мое самоуправство. А кто-то, может быть, даже захотел меня за это наказать. Но я не для того сюда явилась, чтобы отступить. Поэтому, когда над головой предупреждающе громыхнуло, упрямо вскинула подбородок и демонстративно закрыла собой пошатывающего духа, который сам был не в состоянии себя защищать.

– Он мой, – в третий раз повторила я, готовая сражаться за своего хранителя хоть с судьей, хоть с самим Двуединым. – Если он виновен, значит, будет наказан. Если заслужил – значит, получит по заслугам. Но это будет не так, не здесь и не сейчас. Я сама решу, что с ним делать!