Пыль и пепел, или Рассказ из мира Между

Я посчитал, что необходимо перестать жаловаться и заняться чем-то продуктивным. В конце концов, я ведь не ради удовольствия сюда пришел. Это был этап терапии, которая должна была сделать меня нормальным гражданином мира. Обитатели этой вселенной именно это делали ради развлечения и с целью встретить самку своего вида. Так что я выпил две рюмки маринада для серны и пошел танцевать. Это первый этап процедуры. Танцевать следует в обязательном порядке, и полностью ангажируясь.

Необходимо танцевать, но не следует быть настырным или докучливым, зато следует быть щедрым, вести остроумную и интересную беседу, но прежде всего: создавать впечатление, что тебе все это до лампочки.

Мне было до лампочки.

В танце можно установить визуальный контакт, постепенно вытянуть нить симпатии, сменить сольные выступления в дуэт, после чего перейти к необязательному предложению угощения и беседы. Процедура. Если ты пройдешь через нее с соответственной дозой спонтанности, и тебе удастся произвести хорошее впечатление, ты попал домой. Нужно сориентироваться, когда ты вызываешь благожелательность, а когда — неприязнь. Как выглядеть заинтересованным, но не отчаявшимся.

Делая все это, я чувствовал себя ужасно. Немножко вроде как глухарь в брачном танце, ну и немного — словно самец полинявшей горилла, бьющий кулаками по грудной клетке, переступающий при том с ноги на ногу и рычащий. Идиотизм. Кошмар.

Тут я решил махнуть на все рукой и вернулся к бару, чтобы выпить еще одну порцию маринада для мяса. Чувствовал я себя при этом дурацки, вот и все.

— А ты танцуешь супер, — сказала коротко остриженная брюнетка с серыми глазами. — Можно с тобой познакомиться? Пошли еще разик потопчемся, а то те двое — какое-то село.

Даже не верится.

— Может, сначала чего-нибудь выпьешь?

— Экстра шикарно!

Я заказал ей что-то цветное, соответственно экзотическое и запустил цепную реакцию. А казалось, что это труднее. По крайней мере, когда я был в соответственном возрасте, было труднее.

Через пятнадцать минут она была моей. Девица вызывала впечатление глупенького создания, которое, по каким-то непонятным мне причинам, явно собиралось меня соблазнить. Возможно, она была проституткой, а может и наводчицей каких-нибудь амбалов, которые в нужный момент избавят меня от часов и кошелька. Во всяком случае, что-то с ней было не так, только мне было все равно.

— Ты в кино работаешь? — спросила девица.

— Это почему же?!

— Потому что так выглядишь. У тебя экстра стиль.

Этот экстра стиль брался, к примеру, оттуда, что я напялил абсурдный белый пиджак с черными японскими иероглифами на спине. Его я купил под влиянием какого-то идиотского импульса, а потом устыдился его носить. В нем я выглядел словно якудза из аниме. Кроме того, на запястье у меня болтался «tagheeur», и я, не задумываясь, платил за любую выпивку. Так что, без двух слов, стиль мой был экстра! В мигающем освещении не было видно, как я краснею. Что я тут вообще делаю?!

Ничего не поделаешь. Все здесь казалось мне лучшим, чем низкопробный загробный мир, шастающие там привидения, пепел и пыль. И все было здорово, чтобы о нем забыть. У моей любимой были стройные ноги и плоский, покрытый мышцами животик. Чего еще желать? У нее почти что не было груди и ума, но это не было причиной для жалоб.

Разве что, мне было стыдно.

Сливовицы у них не было.

— Двойное виски без содовой, — сказал я бармену.

— Имеется только зеленый «Джонни Уокер».

В мои времена вики никогда не было зеленым.

— Ну а есть «Тиллемор Дью» Или «Димпл»?

— Нет.

— Ничего не поделаешь.

И вот этим она тоже была восхищена. Девица уже вешалась мне на плечо, глядя, как я выпиваю виски одним махом, словно бы показывал какой-то фокус. Я же хотел всего лишь анестезии. Она уже была моей. Терапия.

В дамский туалет стояла очередь. Девушки страдали, ожидая открытия волшебной двери, а потом проводили в «храме» бесконечные минуты, как будто бы желая отомстить тем, которые все еще ждали.

Мужской оставался свободным. И совершенно пустым.

Я воспользовался писсуаром, рассматривая рекламы презервативов, затем помыл руки, глядя на собственную рожу в зеркале. И никак не мог понять: а что я здесь делаю.

Терпеть не могу сушилок для рук. Стоишь без конца под воющей машинкой, выключающейся каждые две-три секунды, а в результате у тебя все равно холодные, влажные руки, словно у продавца рыбы.

Снова я поглядел в большое зеркало над рядом стальных, отполированных умывальников и застыл, подавившись собственным дыханием.

Чтобы помещение выглядело словно скотобойня, особо много крови и не требуется. Сама кровь настолько яркая и выразительная, что достаточно будет одного хорошенько разлитого стакана, чтобы впечатление было ужасным.

Я резко обернулся, но увидел лишь песочного цвета, недавно помытые плитки. А вот в зеркале сортир выглядел так, словно бы тут случился какой-то ацтекский праздник. Брызги на стенах, размазанные и растоптанные лужи на полу, отпечаток ладони на двери первой кабинки, покрытой пленкой, под полированную сталь. Четко отпечатавшаяся ладонь и полосы, оставленные пальцами.