Пыль и пепел, или Рассказ из мира Между

Я обнял его.

И ничего.

Совершенно ничего.

Я не понимал, что случилось. Потом глянул себе за спину и внезапно, словно бы кто-то ударил меня в лицо, увидел его. Он стоял в верхней части улицы, громадный и остроконечный, с ладонями, укрытыми в широких рукавах, с заполненным чернотой и сваливающимся на лицо капюшоном.

Плакальщик. Так его назвал мой монашек. Плакальщик. К счастью, Альберт его еще не увидел. У меня начало колотиться сердце, ладони были холодными и мокрыми. Я глянул снова, украдкой, и увидел его уже несколько ближе. Мне вспомнилось, как он двигался там, на монастырском дворе, и мне сделалось нехорошо.

— Обол, — произнес я.

Альберт не понял.

— Что?

— Ты сам назвал меня Хароном. Я не смогу тебя перевезти, если ты не заплатишь. Подумай хорошенько. Мне казалось, что в качестве оплаты хватит того, что ты рассказал, но нет. И я не знаю, почему так… Думай. Это не мои капризы. Без этого не удастся. Обол! Что угодно.

— Заплатить? И сколько этого должно быть?

— Да все равно! Может быть десять грошей или почтовая марка, но только непогашенная. Что-нибудь от тебя, что я могу найти в мире живых. Думай!

Он же глянул над моим плечом и увидел великана. Глаза Альберта расширились от изумления. Ветер усилился, вздымая вокруг нас клубы пепла, затянув на миг багровое небо.

— На самом конце улочки, возле монастыря, в стене есть кирпич со значком: буква V в круге. Этот кирпич можно сдвинуть. Под ним, в пластиковом пакете немного денег и мой паспорт. Я спрятал, чтобы иметь возможность сбежать из монастыря… Похоже… что я утратил призвание

Он снова расхныкался.

— Это уже неважно, — сказал я и обнял его, потом глянул под капюшон его рясы. Плакальщик был еще ближе. Быть может, метров на сто.

На сей раз нас окружила мгла, и парнишка сделался легким, после чего исчез в колонне света, что поднялась в небо. В моих объятиях осталась только пустая ряса, потом свалившаяся на землю.

Уже подскакивая к мотоциклу, я в очередной раз поглядел вдоль улочки. Плакальщик находился еще ближе, а у его ног сидело создание, похожее на громадного, карикатурно худого пса. Мертвого пса, обернутого какими-то железными полосами, а может одетого в матовые, словно бы заржавевшие доспехи, скалящего зубы, с горящими зеленью гнилушки глазами. До этого момента ничего подобного я никогда не видел.

Плакальщик медленно поднял руку, и из его рукава появилась ладонь. Ладонь крайне костлявая, с длинным пальцем, целящимся прямо в меня. Пес что-то просопел и стартовал, что твоя борзая.

Я ударил по стартеру, одновременно вытаскивая обрез. Его я наложил на предплечье и вскрыл стволы. В одном имелся патрон, а в другом — та проржавевшая и словно бы сгнившая гильза. Я прижал ствол бедром и выковырял эту гильзу кончиком ножа, во второй — пульсирующей болью и трясущейся — уже держа два патрона. Не могу объяснить, почему я не стрелял из одного ствола. Как только увидел покрытый патиной патрон, из которого несло разложением и гнилью, я знал, что обрез не будет действовать, пока в нем находится нечто подобное. И что со мной тоже ничего хорошего не будет. Потому нужно было немедленно от него избавиться. Потому-то я вставил патроны, уже слыша скрежет когтей на мостовой, защелкнул обрез ударом о бедро и выстрелил псу прямо в морду, когда тот уже прыгнул на меня.

Я даванул на газ и вырвался оттуда, чуть ли не задирая переднее колесо, что в случае мотоцикла с коляской является достижением.

А потом, прежде чем осмелиться вернуться домой, я еще долго кружил по городу, пока не был уверен на все сто, что нигде не вижу ни адского монаха, ни его пса.

ГЛАВА 4

На лекцию я прибыл калека калекой: с рукой, висящей в синем брезентовом лубке.

— В жизни ничего подобного не видел, — признался врач. — Но слышал, что подобное возможно. В руке было полностью отключено кровообращение. И как вы не могли почувствовать, что лежите на руке, и что-то с ней не так? Вы были пьяны или что?

— Вы спрашиваете, как я мог не почувствовать, что потерял чувствительность? — парировал я. — А вот подумайте, доктор.

— Сейчас мы попытаемся возбудить нервы электрофорезом. Вам нужно будет купить экспандер для того, чтобы тренировать ладонь; возможно, пойти на физиотерапию. И молитесь, чтобы не было некроза, иначе потеряете руку. Это чтобы прямо нечто такое от обычного прижима? А мне казалось, что это удар.

Честно говоря, утром я думал точно так же. Только чувствительность в какой-то мере возвращалась, кровообращение возвращалось с адским чувством огненного покалывания, словно бы в моих сосудах протекал электрический ток, а еще ужасно болела голова. Но я жил и находился в более-менее одном куске. К тому же, в приемной клиники мне еще сообщили, что я ничем не заразился, что назвали «отрицательным результатом», как будто бы я их ужасно разочаровал.