«Пылающая Эмбер» (ЛП)

Его темно-красная рубашка безупречно выглажена. Цвет идеально контрастирует с загаром его кожи и черными как смоль волосами. На нем также черные брюки и дорого выглядящая обувь. И он побрился. Да… побрился!

Возможно, он пытается вызвать массовую эпидемию мозга и остановку сердца.

Я ничего не могу поделать ни с похотью, ни с ненавистью, которые он во мне пробуждает, хотя понимаю, что мне нужно найти способ отключить влечение, которое я к нему испытываю.

Когда он подходит ближе, я вижу синяки, которые совсем не красят его великолепную челюсть и его левый глаз. Мысль о том, что я не единственная, кто пострадал прошлой ночью, доставляет мне какое-то ненормальное удовлетворение. Но печальная правда состоит в том, что даже побитый Мав по-прежнему остается самым сексуальным парнем, которого я когда-либо видела. Тем более сейчас, когда его точеные черты лица выставлены на всеобщее обозрение.

Захлопнув свой разинутый рот, я крепко стискиваю зубы, после чего разворачиваюсь и встаю к нему спиной. Мне нужно унять свое чересчур учащенное сердцебиение, вызванное его появлением, и постараться превратить этот поток тепла, растекающийся по моему телу, в неприступную стену, которую я должна воздвигнуть между нами.

Яркий. Заманчивый. Крошечный кусочек надежды, что, возможно, я нашла нечто большее, чем просто временное пристанище. С этим, наконец, разобрались. Если я останусь, я останусь из-за денег и только.

Я наливаю стакан сока. Очень. Очень. Медленно. Надеясь, что он выйдет из комнаты к тому времени, как я обернусь.

Держи карман шире.

Я ощущаю позади себя тепло. Оно поднимается по моей спине, и мои легкие наполняет легкий аромат. Пьянящий одеколон, чувственный и пряный, вторгается в мои чувства, и мои ноги чуть ли не подкашиваются. Мое тело начинает петь, поскольку его близость оплетает меня нитями тепла и желания. Мав откашливается, и меня будто ударяет статическим разрядом тока, потому что волоски на моих руках приподнимаются и встают дыбом. Меня бесит, что я абсолютно не властна на тем, как реагирую на него.

Абсолютно.

Я не понимаю, почему. Красные флаги и предупреждающие знаки советуют мне держаться от него подальше. Но будь я проклята, если мне удастся заставить свое тело слушаться.

— Нам надо поговорить, — выдыхает он напротив моей шеи, его акцент заметнее, чем когда-либо.

Хм… нет… нет… Нам однозначно не следует разговаривать. В разговоре неизбежна близость. Разговор подразумевает общение лицом к лицу. На близком расстоянии. То, с чем ни мое тело, ни мой разум сейчас не смогут справиться. Особенно, когда мои эмоции в полном раздрае.

— Нет, — шепчу я. — Все нормально. Я в порядке. Не беспокойся об этом.

— Куколка? — вздыхает он. Это имя вызывает как раздражение, так и трепет, устремляющийся к низу моего живота.

Я держу свою голову опущенной, чтобы не пришлось встречаться с ним взглядом в зеркале. Зеркале, которое минувшей ночью было разбито.

— Здесь не о чем говорить, — заявляю я.

— Прошлой ночью...

— Прошлой ночью ты был пьян.

— Да, был, но…

— Ты был пьян и думал, что я принесла в клуб наркотики. Хотя я говорила тебе, что я не наркоманка. Я обещала никогда не нарушать ваши правила. Но, как я вижу, рыжие волосы делают меня лгуньей, не заслуживающей доверия. Так что не беспокойся, я все понимаю, — я веду себя как отъявленная сука, которая выплескивает из себя яд, или девчонка, накинувшаяся на экзорциста, изгоняющего беса. Девчонка, несущая какую-то околесицу.

— Господи, — выдыхает он.

Краем глаза я замечаю, как он поднимает руку, вероятно, чтобы в привычном жесте провести ей по своей голове. На мгновение он затихает. Когда он протягивает руку вперед, чтобы прикоснуться ко мне, я отшатываюсь. Но это не останавливает его. Он отводит пряди моих волос и убирает их мне за плечо, чтобы ничто не мешало ему рассмотреть мою шею. Затем, большим пальцем, он приподнимает мой подбородок вверх и поворачивает его в сторону.

— Это, — он скользит большим пальцем по краю повязки, посылая электрические разряды прямо к средоточию моего желания, — больше не повторится.

Не обращая внимания на бешеный стук своего сердца, я отстраняюсь и фыркаю:

— Ты прав. Не повторится, — тяну свои волосы вперед, чтобы снова прикрыть ими повязку. — Потому что я не останусь. Я уеду сегодня после обеда. Я торчу здесь только, чтобы встретиться с врачом.

Ну, видимо, я приняла решение.

Понятия не имею, что он думает о моем маленьком заявлении, поскольку не вижу его лица. Он молчит. Но через минуту он хватает меня за локоть.

— А как же наша сделка?

Ошеломленная, я наконец поднимаю голову и смотрю на его отражение в зеркале. Его голова меньше, чем в дюйме от моей, а его глаза горят так, что напоминают расплавленное золото.

— Ты должен быть счастлив. Ведь ты же этого хотел, так? Чтобы я ушла, — резко выдаю я. — Поздравляю. Твое желание исполнится.

В ответ он награждает меня свирепым взглядом, по крайней мере, несколько его отражений в разбитом зеркале.