«Пылающая Эмбер» (ЛП)

— Я не лечил чужие раны с тех пор, как служил в морской пехоте, но даже с моими неуклюжими пальцами и двумя левыми большими пальцами до завтра ты доживешь. И все же сделай старику одолжение. Не уходи на ночь глядя с кровоточащей раной и без малейшего представления о том, куда податься. Я не усну, если ты уйдешь. Ты поспишь здесь, а завтра мы поговорим. Я попрошу Дока приехать, он осмотрит тебя и наложит швы. Затем ты сможешь решить, что делать. Если захочешь уйти, я отвезу тебя куда только пожелаешь.

Он встает и идет в ванную. Я слышу, как шумит вода. Он возвращается через минуту, вытирая руки о маленькое полотенце.

Поспать здесь. Встретиться с врачом, а затем уйти.

Мой голос дрожит, когда я спрашиваю:

— Что будет с Литой?

Гриз смотрит на меня сверху вниз.

— Не беспокойся о ней. Беспокойся о себе. Почему бы тебе не привести себя в порядок, пока я схожу вниз и принесу тебе тайленол?

Я делаю все возможное, чтобы привести себя в порядок за время его отсутствия. Смачиваю ткань и стираю кровь с моей кожи так тщательно, как только могу. Я промываю несколько прядей волос под водой, а затем насухо вытираю их полотенцем. После этого я переодеваюсь в другую пижаму. Ту, в которой я не буду выглядеть как жертва техасского убийцы бензопилой.

Простыни запачканы кровью, так что я складываю их в дальнем углу. Я захожу в комнату и сажусь, прислоняясь к спинке кровати и потянув одеяло на себя. Гриз возвращается и протягивает мне две таблетки тайленола и стакан воды. Он садится на край кровати. После того, как я заглатываю таблетки, он одаривает меня тёплой улыбкой и гладит по руке.

Такой по-отцовски заботливый жест.

Неожиданно мне в голову закрадывается мысль, что я могу смотреть на моего отца и не знать об этом. Он подходит по возрасту. Мы оба рыжие, и у него зелёные глаза.

— Гриз? Как ваше настоящее имя?

В течение минуты он задумчиво меня рассматривает. В его глазах вспыхивает понимание.

— Мик. Мик О'Брайен.

Я знала, что это был выстрел наугад, но все-таки надежда в моей груди сдувается как шарик, и меня охватывает грусть.

Он хмурится.

— Ты знаешь его имя? — спрашивает он, как будто знает, почему я задала этот вопрос. Я киваю. Мы оба на мгновение затихаем.

— Как тебя зовут, милая?

Могу ли я довериться ему? Моё нутро и моё сердце говорят мне «да».

— Мои близкие зовут меня Эм.

— Эмма?

— Эмбер.

На его лице медленно расплывается кривая ухмылка.

— Это хорошее имя, — говорит он. — Сильное имя, а ты у нас сильная девочка. Ты продолжаешь сражаться и обязательно выиграешь эту битву. Я гарантирую это.

Затем опираясь на свои бедра, он встаёт.

— Я дам тебе немного отдохнуть. Моя дверь третья справа. Заходи, если тебе что-то понадобиться.

Он ещё раз мне кивает и идёт к двери. Открывает её и замирает, после чего блокирует своим телом дверной проем и закрывает за собой дверь.

Я слышу, как он говорит резким тоном, который я никогда раньше не замечала в голосе Гриза:

— Что я тебе сказал?

— Чёрт, успокойся. Я просто хочу извиниться и убедиться, что с ней все в порядке.

Это голос Мава, отвечающий на вопрос Гриза с заметным акцентом.

Я слышу щелчок. За которым следует мертвая тишина.

— Ты правда выстрелишь в меня?

— Приблизишься сегодня к этой двери, и, ты чертовски прав, выстрелю.

На какой-то миг повисает тишина, после чего я слышу звук тяжелых шагов, удаляющихся прочь.

Впервые с тех пор как я приехала сюда, я ложусь спать с запертой дверью и закрытым окном, потому что мне необходим небольшой барьер между мной и дьяволом по другую сторону двери.

Глава 17

Перестаньте преследовать жнеца. Развернитесь и позвольте ему преследовать вас.

МАВЕРИК

Сегодня я потерял с трудом заработанное уважение многих людей. Людей, которые, как предполагается, должны следовать за мной, людей, которых я уже давно считал своими братьями, а теперь сомневающихся во мне, в моих решениях... в моей вменяемости.

Они имеют на это полное право.

Я позволил яду ненависти, обосновавшемуся во мне благодаря Дане, накапливаться и множиться внутри меня, пока сам не стал подобием змеи.

Держась руками за раковину, я смотрю на незнакомца в зеркале.

Из-за расширенных зрачков мои глаза кажутся более темными. Жуткими. На лице расцветают синяки, а когда я оттягиваю мой ноющий от боли подбородок вниз, глубокая рана на моей губе начинает кровоточить по новой, в результате чего медный привкус крови проникает в мой рот. Я состриг свои волосы много лет назад и с тех пор стригся раз в несколько недель, потому что хотел изгнать поселившегося во мне человека, который влюбился в такую девушку, как Дана. Избавиться от хорошего парня, которого она использовала в своих интересах.

До меня доходит, что я, наконец, добился успеха.