Пылающий 42-й. От Демянска до Сталинграда

Танк Доли не мог больше стрелять, а заменить разбитую пушку на месте было нельзя. Да и не нашлось у ремонтников запасного орудия. Его можно было бы снять с одной из погибших «тридцатьчетвёрок», но все они находились на поле сражения. Местность простреливалась проклятыми фрицами, и утащить те машины к себе не представлялось возможным. Нужно было ждать темноты.

Но вот, получиться ли это проделать, огромный вопрос? Фашисты тоже решат заняться ремонтом. Они дружно полезут за своими «коробками». Наткнуться на наших, и тут начнётся большая пальба с обеих сторон. Ночью все кошки серы, поэтому, ещё неизвестно, чью пулю поймаешь? Свою или чужую?

Зато в других «тридцатьчетвёрках», что были исправны, имелись раненые члены команды. Комбат перевёл Долю на место механика соседнего танка. Он потерял много крови от стального осколка, отлетевшего от прочной брони.

Радист отправился в другую «тридцатьчетвёрку», где сел на место того заряжающего, что получил большую контузию от удара о пушку. После чего, все занялись своим непосредственным делом. Они осматривали и загружали снаряды с патронами, проверяли двигатели, а так же трансмиссии, заливали масло и топливо в баки.

Спустя один час, с поля недавнего боя пришли семь танкистов. Под плотным огнём нападающих фрицев они вылезли из подбитых машин и укрылись в воронках. Переползая от одной ямы к другой, они добрались до советских позиций и пришли в расположение части.

Остальные двадцать девять бойцов, либо погибли на месте, либо получили большие ранения. Они не могли самостоятельно двигаться и теперь угасали на ничейной земле.

Доля представил себя, оказавшимся на их месте этих танкистов, и горько подумал: – «Значит, ребята умрут без какой-либо помощи…»

Следующий бой не заставил себя долго ждать. Сразу после полудня, появилась проклятая «рама», а чуть погодя, начался артиллерийский обстрел. В воздухе зашелестели снаряды большого калибра. Раздался ужасающий грохот, а к небу взлетели тучи земли, поднятые мощными взрывами. Затем прилетели «лаптёжники». Они привычно зависли над позициями красноармейцев и принялись их деловито утюжить.

Сидевшим в балках, танкистам тоже досталось. Бомбы сожгли две полуторки и повредили гусеницы одной «тридцатьчетвёрки». Навесные баки двух прочих машин пробило осколками, но топливо почти не попало на дизели. Едва самолёты исчезли, водители взялись за дело и быстро привели их в порядок.

Как только бомбёжка закончилась, послышались голоса наблюдателей. Все кричали, что-то своё, но смысл был тот же, что и всегда:

– Фрицы идут!

На этот раз, в атаку пошли лишь пятнадцать единиц бронетехники. Доля вывел из балки «Т-34» и оказался на месте ровном, как стол. Механик глянул на поле, лежавшее перед станицей, и похолодел от увиденного.

Судя по первой прикидке, навстречу им двигалось не меньше, чем сорок угловатых «коробок» разного вида. Все были обвешаны шипастыми траками и походили на доисторических чудищ, что появились из мрака времён.

Столь неравная схватка противоречила требованиям боевого устава бронетанковых войск. Требовалось тотчас отойти на другие позиции. Однако, делать им было нечего. За ними стоял Сталинград, и город пришлось защищать даже такой, непомерной ценой. Сзади, за головой, грохнул тяжёлый удар. Орудие бухнуло снова, а чуть погодя, в третий раз.

Нападавшие фрицы пришли в себя от того удивления, что они испытали. Ведь против них вышло так мало врагов, что совершенно бессмысленно. Командиры фашистов отдали команды. Наводчики выбрали цели, и пушки окутались облачками белого дыма.

Ещё через миг, один фашистский снаряд задел округлую башню «тридцатьчетвёрки». Раздался такой звонкий удар, словно по огромному колоколу врезали тяжёлой кувалдой. Сердце у Доли застыло на миг, а на лбу появилась испарина.

Начался бой с проклятыми фрицами, и стало некогда думать о численном превосходстве врага. Нужно было слушать приказы сержанта, гнать «Т-34» вперёд, объезжать глубокие ямы, а так же машины, стоящие вокруг неподвижно.

Несколько раз, пришлось резко подаваться назад, и прятаться за подбитыми танками. Затем, выскакивать на открытое место, останавливаться на три-четыре секунды, чтобы дать выстрел, и снова мчаться в укрытие.

Фашисты считали, что ценою крупных потерь, они вывели батальон «тридцатьчетвёрок» из строя. Поэтому, не ожидали столь яростного сопротивления противника и потеряли во встречном бою шестнадцать «коробок». Несмотря на огромное преимущество фрицев, они не смогли прорваться к советским окопам и отступили к исходным позициям.

К этому времени, горьковчане уже расстреляли боезапас. Пятясь назад, они отошли за подбитые танки, и какое-то время стояли под защитой их корпусов. Вдруг фрицы снова помчаться вперёд и захотят прорваться к беззащитной пехоте?

Тогда придётся идти на таран, а чем завершиться подобный удар, никто не может точно сказать. Вес у фашистских и советских машин почти одинаковый. То ли, ты его подомнёшь? То ли, он опрокинет тебя? Тут уж, как повезёт.