Пылающий бог

Дацзы выпроводила Рин на холодный ночной воздух. Рин, пошатываясь, повиновалась, она была слишком ошарашена, чтобы возражать. Лишь когда они оказались на льду у входа в пещеру, где их никто не мог подслушать, Дацзы схватила Рин за плечо и развернула, словно непослушного ребенка.

– О чем ты только думала? Ты что, с ума сошла?

– Что это было? – выкрикнула Рин, лихорадочно вытирая слезы. Но они безостановочно лились по щекам. – Что с ним?

Дацзы покачала головой и прижала руку к груди. Рин не сразу поняла, что Дацзы не притворяется. Произошло что-то очень серьезное.

– Огонь, – быстро прошептала Дацзы. Ее губы потемнели и приобрели жутковатый фиолетовый оттенок. – Пожалуйста.

Рин зажгла в ладони огонек и поднесла его ближе к Дацзы.

– Да, вот так.

Дацзы склонилась над пламенем и довольно долго стояла с закрытыми глазами, протянув над огнем скрюченные пальцы. Постепенно ее лицо порозовело.

– Ты знаешь, что это было, – произнесла она наконец. – К нему возвращается рассудок.

– Но… – Рин нервно сглотнула, пытаясь разобраться в шквале накопившихся вопросов, выстроить их в разумном порядке. – Но это был не он. Он не такой, никогда таким не был…

– Ты не знала настоящего Цзяна. Ты была знакома лишь с тенью человека. Имитацией, фальшивкой. Это был не Цзян.

– А сейчас? Он хотел меня убить!

– Он постепенно приходит в себя. – Дацзы так и не ответила на ее вопрос. – Просто он… сбит с толку, вот и все…

– Сбит с толку? Ты что, его не слышала? Он боится. Он в ужасе от того, что с ним случилось, и не хочет стать прежним, потому что знает что-то важное, но мне он этого не сказал. Нельзя так с ним поступать. – Голос Рин дрогнул. – Нужно повернуть обратно.

– Нет. – Дацзы энергично покачала головой. Ее глаза сверкнули в лунном свете. Растрепанные волосы, лицо с голодным, отчаянным выражением – сейчас она выглядела столь же безумной, как и Цзян. – Пути назад нет. Я слишком долго этого ждала.

– Насрать мне на то, чего ты хочешь.

– Ты не понимаешь. Я присматривала за ним все эти годы, держала его в Синегарде, прекрасно понимая, что превратила его в бормочущего бред идиота. – Голос Дацзы дрожал. – Я лишила его рассудка. А теперь у него есть шанс все вернуть. Я не могу лишить его такого шанса. Даже если идиотом он был счастливее.

– Но так нельзя, – сказала Рин. – Он так испуган.

– Не важно, что думает Цзян. Этот Цзян – ненастоящий. Должен вернуться истинный Цзян. – Дацзы выглядела так, будто вот-вот разрыдается. – Я должна его вернуть. Он мне нужен.

И тут Рин увидела, как на щеках Дацзы блеснули слезы. Гадюка, бывшая императрица Никана, плакала. Гадюка плачет! Невероятно!

Рин была слишком расстроена, чтобы ей посочувствовать. Нет. Нет, Дацзы не может вот так стоять тут и хныкать, будто не имеет отношения к ужасному состоянию Цзяна, ведь именно Дацзы его сломила.

– В таком случае тебе не стоило ставить на него Печать, – сказала Рин.

– А что, по-твоему, я чувствовала, когда это делала? – Глаза Дацзы покраснели. – Мы же связаны. Ты знаешь, что это значит. Я чувствовала его смятение, его потерянность и как он пытался выбраться из этого, хоть я и знала, что это невозможно.

– Тогда зачем ты это сделала? – несчастным голосом спросила Рин.

Что могло случиться настолько ужасного, что Дацзы рискнула собственной жизнью, рискнула уничтожить душу Цзяна, лишь бы это предотвратить?

Однажды Дацзы призналась, что они поссорились. Из-за чего?

Дацзы лишь покачала головой. На бледной шее запульсировала жилка.

– Не спрашивай об этом, никогда не спрашивай.

– Я имею право знать.

– Нет, не имеешь, – холодно отрезала Дацзы. – Они поссорились. Я их остановила. Вот и все…

– Чепуха! – Рин повысила голос, и пламя в ее ладони взметнулось вверх, угрожающе близко к коже Дацзы. – И даже больше того, если ты не скажешь того, что я должна знать…

– Рунин…

В глазах Дацзы мелькнул желтый огонек змеи. Рин внезапно окаменела. Она не могла отвести взгляда от лица Дацзы. И тут же поняла, что это вызов, битва богов.

«Осмелишься ли ты?»

Когда-то Рин вступила бы в схватку. Заставила бы Дацзы склониться, как уже делала раньше. Но сейчас она слишком вымоталась, целый день призывая Феникса через измученный разум Катая. Она не могла вызвать гнев, даже после всего, что видела. Она чувствовала себя тонкой льдинкой, которая может рассыпаться от одного прикосновения.

Рин погасила пламя.

Зрачки Дацзы снова стали нормальными, сверкающе-черными. Рин расслабилась.

– На твоем месте я бы не волновалась. – Дацзы перестала плакать, и красные веки побледнели. Пропали и пронзительные нотки в голосе, сменившись холодной уверенностью. – Цзяну станет хуже. Но он не умрет. Он не может умереть, уж поверь. Но копаясь в его разуме, пытаясь вернуть ему то, что он, по твоему мнению, утратил, ты лишь мучаешь себя. Забудь того человека, которого ты помнишь. Он никогда не вернется.