Пылающий бог

Великая черепаха! Рин смотрела на белое лицо Пипацзы, стараясь не паниковать. Шаманов, чьим разумом завладел бог, невозможно убить. Они заперты в ловушке собственного тела и приговорены к вечной жизни, до конца времен.

Рин не могла обречь Пипацзы на такой конец.

Но это значило, что придется ее убить, пока глаза девушки еще окончательно не перестали быть карими, пока она цепляется за мир смертных.

Рин положила дрожащую руку на горло Пипацзы.

– Я принесла опиум! – на бегу прокричала Ляньхуа. Тяжело дыша, она остановилась перед Пипацзы. – Ты…

– Я уже пыталась, – сказала Рин. – Не получилось. Она на грани, и боль не унимается, она внутри, Нэчжа что-то с ней сделал, чего я не вижу, но думаю, что у нее внутреннее кровотечение. И ты… Не трогай.

Ляньхуа опустилась на колени перед Пипацзы, но тут же отдернула руку.

– Дотронься до нее через одежду, – предложила Рин. – И наблюдай за песком. Будь осторожна. Она себя не контролирует.

Ляньхуа кивнула. Надо отдать ей должное – она не испугалась и сосредоточилась. Выдохнула, закрыла глаза и вытянула пальцы над Пипацзы. Мокрая одежда девушки озарилась мягким сиянием.

Веки Пипацзы затрепетали. Рин затаила дыхание.

Возможно, это еще не конец. Может, проблема только в боли, и Пипацзы к ним вернется.

– Пипацзы! Пипацзы!

Рин подняла голову и беззвучно выругалась. По берегу с криком неслась Цзюто, ее младшая сестренка.

Кто ее сюда пустил? Рин готова была придушить этого человека.

– Назад!

Рин вытянула руку, не подпуская к Пипацзы сестру. Цзюто была миниатюрной, но перепугана и в истерике, она вырвалась из рук Рин и упала на колени перед сестрой.

– Не вздумай! – выкрикнула Рин.

Но Цзюто уже оттолкнула Ляньхуа и с рыданиями бросилась к сестре:

– Пипацзы!

Рин и Ляньхуа попытались ее оттащить, и тут Пипацзы подняла голову:

– Не надо.

Ее глаза открылись. Они были совершенно нормальными, карими. Рин колебалась, схватив Цзюто за рубашку.

– Тише, тише. – Пипацзы погладила сестру по голове. – Успокойся, Цзюто. Я жива.

Рыдания Цзюто внезапно сменились испуганной икотой. Пипацзы поглаживала сестру по спине, шепча на ухо ласковые слова.

Рин посмотрела на Ляньхуа.

– Она…

Ляньхуа замерла, раскинув руки.

– Я точно не знаю. Я восстановила ее ребра, но остальное… Не понимаю…

Пипацзы встретилась с Рин взглядом. На ее лице отразилась мука.

– Слишком громко.

У Рин екнуло сердце.

– Что слишком громко?

– Они кричат, – пробормотала Пипацзы. Ее глаза потемнели. – Они… Ох…

– Думай о нас, – поспешила сказать Рин. – О своей сестре…

– Не могу. – Руки Пипацзы, по-прежнему лежащие на плечах Цзюто, затряслись. Пальцы загнулись словно когти, скребущие по воздуху. – Она здесь, она…

– Уведи ее отсюда, – велела Рин Ляньхуа.

Ляньхуа тут же поняла. Она обхватила Цзюто за пояс и потащила. Цзюто с завываниями сопротивлялась, но Ляньхуа ее не выпустила. Она оттащила Цзюто к лесу, пока, наконец, стенания Цзюто не затихли вдали.

– Не уходи, Пипацзы, – сказала Рин. – Слушай мой голос…

Пипацзы не ответила.

Рин не знала, что делать дальше. Ей хотелось обнять Пипацзы и успокоить, но Рин боялась ее трогать. По ключице девушки до самой шеи расплылось большое фиолетовое пятно, а потом и все лицо стало багровым. Пипацзы выгнула спину. Она задыхалась, борясь с невидимой силой.

Рин в ужасе отпрянула.

Пипацзы повернула голову к Рин. Ее движения выглядели неестественными, словно кто-то дергал ее за невидимые нити, как марионетку.

– Пожалуйста, – взмолилась она. Ее глаза на мгновение окрасились в карий. – Пока я еще здесь.

Рин потрясенно застыла.

Смерть или Чулуу-Корих. Три простых, но таких жутких слова. Рин знала это с самого начала. Для цыке есть только два исхода – смерть или каменное заточение. И лучше смерть. Командир должен об этом позаботиться.

– Сосредоточься, – произнесла Рин со спокойствием, которого не ощущала. Она не могла снять с себя ответственность, ей придется это сделать. Сейчас смерть для Пипацзы равноценна милосердию. – Тебе придется с ней побороться. Чтобы не отравить меня.

– Хорошо, – прошептала Пипацзы.

– Спасибо.

Рин нагнулась, приложила левую руку к щеке Пипацзы, придавила ее плечо коленом и дернула.

Треск получился громче, чем она ожидала. Рин потрясла ладонью, сосредоточившись на боли, чтобы не пришлось смотреть в остекленевшие глаза Пипацзы. Рин никогда прежде не приходилось ломать человеку шею. Ее когда-то этому учили, и много раз в Синегарде она тренировалась на манекенах. Но до сих пор не понимала, сколько сил на самом деле требуется приложить, чтобы сломать позвоночник.

* * *

Теперь все было кончено.

Рин вошла в город пешком. Никто не возвестил о ее прибытии, за ней не следовали музыканты и танцоры. Почти никто ее не заметил – горожане были слишком поглощены катастрофой. Рин была так истощена, что видела только какую-то суету. Сожженные и окровавленные тела несли в город на носилках; толпы людей стремились выбраться из городских ворот с мешками, набитыми одеждой, семейными реликвиями и серебром, забирались на остатки арлонгского флота, пытаясь сбежать на нескольких кораблях, не затонувших, пока бушевал Дракон.

Она смутно понимала, что победила.