Пылающий бог

Этот жест словно подтвердил чары – реальность на время отступила, как мечтали все трое. Они молча согласились исполнять неписаные правила, укрепляющиеся с каждой секундой, раз кровь не пролилась сразу. Никто не поднимет оружие. Никто не затеет драку и не сбежит. Только в эту ночь, в этот момент они нашли уголок, в котором прошлое и будущее не имеют значения, в котором они снова стали детьми, как прежде.

Нэчжа протянул связку благовоний:

– Зажжете?

И скоро они уже сидели в молчаливом кружке, окутанные густым ароматным дымом. Между ними лежала пустая бутылка из-под вина. Почти все выпил Нэчжа, а остальное досталось Катаю. Катай первый протянул другим руки, и они сплели пальцы – Нэчжа и Рин по обе стороны от Катая. Это выглядело совершенно неправильным, но Рин не хотелось отпускать руку.

Не это ли когда-то чувствовали Дацзы, Цзян и Жига, во времена расцвета своей империи? Любили ли они друг друга так же страстно и отчаянно?

Наверняка. И не важно, как презирали они друг друга впоследствии, как желали друг другу смерти, когда-то они любили.

Рин задрала голову к низко висящей алой луне. Во время Цинмин мертвые говорят с живыми. Они сходят с луны, служащей им вратами, завороженные ароматами благовоний и треском фейерверков. Но когда она посмотрела на поле боя, то увидела только трупы.

Она гадала, что сказала бы при встрече с мертвецами. Пипацзы и Дулину она сказала бы, что они молодцы.

Перед Суни, Бацзы и Рамсой извинилась бы. Алтану сказала бы, что он был прав.

Наставника Цзяна поблагодарила бы.

И пообещала бы всем им, что их жертва будет не напрасной. Потому что мертвые были для нее необходимыми жертвами, шахматными фигурами, которые можно потерять ради удачной позиции, и если бы ей выпала еще одна возможность, Рин в точности так же разменяла бы их ради победы.

Она не осознавала, сколько времени они вот так просидели. Может, несколько минут. Или часов. Эти мгновения тянулись вне времени, были вырезаны из непреклонной поступи истории.

– Как бы мне хотелось все изменить, – сказал Нэчжа.

Рин и Катай напряглись. Он нарушил правила. И теперь они не могли больше поддерживать хрупкую иллюзию, лелеять свою ностальгию.

– Все могло быть по-другому, – твердо произнес Катай. – Если бы ты не был таким козлом.

– Твоя Республика погибла, – сказала Рин. – И если завтра ты еще будешь здесь, погибнешь и ты.

Больше никто не прибавил ни слова.

Сегодня ночью не будет переговоров о мире. Никаких разговоров о будущем. Они сидели в горестной тишине отчаяния, сожалея о том, что кровавая луна так быстро совершает свой путь по небу. Когда показалось солнце, Рин и Катай встали, потянули затекшие плечи и побрели обратно в город. Нэчжа ушел в противоположном направлении. Им было все равно в каком.

Они шли в Арлонг, не сводя глаз с полузатонувшего города, чьи развалины поблескивали под лучами рассветного солнца.

Они выиграли войну. Теперь предстояло править страной.

Глава 31

Арлонг пал сразу после отступления Нэчжи. В то утро, пока гесперианцы и республиканцы готовились к окончательному уходу, армия южан прошла по городским улицам. Город был в смятении – половине жителей, простым никанцам, некуда было идти, а другая половина стала городом призраков. Казармы и жилые комплексы, где когда-то квартировали гесперианские солдаты, обезлюдели. На полах опустошенных верфей и ангаров, где когда-то стояли дирижабли, валялись инструменты и запчасти.

– Я разрешу отдать город на разграбление, но до определенного предела, – сказала Рин офицерам. – Возьмите что захотите. Но ведите себя цивилизованно – не хвастайтесь трофеями и ограничьтесь богатыми кварталами. Обходите стороной кварталы бедняков. Сначала займитесь домами гесперианцев – они наверняка унесли не все. Оружие, безделушки и одежда – ваши. Но запасы провизии нужно отнести во дворец для распределения.

– А как поступить с вооруженным сопротивлением? – спросила Мирагха.

– По возможности избегайте кровопролития, – сказал Катай. – Лучше захватывать в плен, чем убивать, – нам нужны разведданные. Всех солдат приведите в тюрьму и гесперианцев держите отдельно от республиканцев.

Республиканские солдаты, не сумевшие сбежать на кораблях, отчаянно пытались выдать себя за гражданских. На улицах валялась брошенная форма, и уже через час после захвата города Рин получила донесение о голых людях, выпрашивающих у горожан подержанную одежду. Она пять минут смеялась без удержу, а потом приказала заковать этих людей в цепи и поставить голыми на помост перед дворцом до конца дня.

– Поднимет моральный дух, – объяснила она Катаю, когда он возмутился.

– Это излишне, – возразил он.

– Оптимальная доза публичного унижения. Тайное сопротивление внушает жителям уважение. – Она показала на дрожащих мужчин. – А они – нет.

Больше Катай не спорил.

Пока войска захватывали улицу за улицей, Рин пошла к Красным утесам, посмотреть на последние корабли, удирающие по узкому каналу.