Пылающий бог

– При такой помощи от гесперианцев твоя армия все равно плохо снабжается. Кто-то тянет из тебя все соки. Да брось, Нэчжа, мы это уже проходили. Наведи порядок в собственном доме.

– Ты голословно обвиняешь…

– Я лишь указываю на то, что находится прямо у тебя перед носом, – сказал Катай. – Ты знаешь, что я прав. Ты не приходил бы сюда, если бы не считал мои советы полезными.

– Так дай полезный совет, – жалко пробубнил Нэчжа, словно в первый год в Синегарде, и Рин чуть не рассмеялась.

– Да я же говорю очевидные вещи, ребенок бы разобрался. Твои генералы растрачивают деньги, предназначенные для помощи населению, – скорее всего, тратят их на летние дворцы, так что первым делом ищи там. Вот куда уходит серебро гесперианцев. Ты окружен коррупционерами. Начни со взяточников.

– Но их приходится подкупать, чтобы обеспечить поддержку, – раздраженно ответил Нэчжа. – Иначе они не станут сражаться единым фронтом, а как только мы перестанем выступать единым фронтом, гесперианцы растопчут нас, как будто у нас вообще никогда не существовало правительства.

– Бедняжка Нэчжа, – сказал Катай. – Ты связан по рукам и ногам, да?

– Все это так глупо. Мне нужно единое руководство армией. Нужно сделать южный фронт абсолютным приоритетом и отвести войска с севера, чтобы разобраться с Рин, но обойтись без всех этих компромиссов. Я просто не понимаю, почему…

– Я знаю почему. Ты не верховный маршал, ты Молодой маршал. Так ведь тебя прозвали, правда? И генералы, и гесперианцы считают тебя избалованным несмышленышем, который понятия не имеет, что делает. Считают, что ты такой же, как Цзиньчжа. И не доверят тебе командовать дирижаблями, даже если ты будешь умолять на коленях.

Рин не могла сказать, что удивило ее больше – откровенность Катая или то, что Нэчжа и не подумал за нее наказывать, а может, то, что все, сказанное Катаем, могло быть правдой.

Все это было какой-то бессмыслицей. Рин полагала, что Нэчжа упивается властью. Что весь флот дирижаблей в его распоряжении. Когда он спустился в Тикани, то казался таким могущественным, и она решила, что за его спиной стоит вся Республика.

Но теперь видела, что Нэчжа вовсе не держит все в своих руках. Здесь, в подвале, наедине с бывшим однокурсником и заключенным, возможно, единственным человеком, с которым он мог говорить честно, Нэчжа выглядел испуганным.

– Похоже, с Таркетом положение не улучшилось, – сказал Катай.

– Он просто высокомерный говнюк, – рявкнул Нэчжа. – Знаешь, что он считает причиной провала кампании? Отсутствие боевого духа. Дескать, у никанцев нет боевого духа, такими уж они уродились.

– Довольно смелое утверждение, с учетом нашей истории.

Нэчжа не засмеялся.

– С нашими войсками все в порядке. Они отлично вымуштрованы, прекрасно показывают себя в бою, но проблема с координацией…

– А теперь-то что?

– Очередная идея Таркета. – Нэчжа буквально выплюнул это имя, словно оно пропиталось ядом. – Хочет создать объединенные воздушные и наземные силы.

– Это интересно, – сказал Катай. – А я-то думал, для этого они слишком высоко себя ставят.

– Это не полноценное объединение. Просто мы должны тащить повозки с углем туда, куда гесперианцы решат направить дирижабли. Они считают нас всего-навсего мулами…

– На поле боя бывают роли и похуже.

– Нет, если мы хотим заработать их уважение.

– Думаю, мы оба знаем, что твой шанс завоевать уважение гесперианцев давным-давно испарился, – с легкостью ответил Катай. – И на кого теперь ты будешь сбрасывать бомбы? Провинция Свинья капитулировала?

В голос Нэчжи вкрались отзвуки отчаяния.

– Если ты бы согласился помочь с планированием, я бы тебе рассказал.

Катай вздохнул:

– Увы, мне не настолько отчаянно хочется покинуть эту камеру.

– Да, похоже, тебе нравится в заточении.

– Мне нравится осознавать, что из-за моих слов никто не погибнет, ужасно нравится. Именно это и называется этикой. Тебе стоит попробовать.

– Никому не придется умирать, – заверил Нэчжа. – Никому и не пришлось бы. Но Рин втянула этих дураков в игру «все или ничего».

При упоминании собственного имени Рин вздрогнула. Нэчжа произнес его с такой яростью.

– Рин тут ни при чем, – осторожно возразил Катай. – Рин мертва.

– Чушь. Если бы ее не стало, об этом бы говорила вся страна.

– Так ты думаешь, что твои хваленые дирижабли умудрились ее упустить?

– Она не может быть мертва, – настаивал Нэчжа. – Она где-то скрывается наверняка. Тело так и не нашли, и юг не оказывал бы такое сопротивление, если бы знал, что ее больше нет. Их сплачивает только она. Без нее они потеряли бы всякую надежду и сдались.

Рин услышала шелест одежды. Наверное, Катай пожал плечами.

– Тебе виднее.

Снова наступила тишина. Рин застыла, но удивлялась, как это Нэчжа не услышал ее громко колотящееся сердце.

– Я не хотел затевать эту войну, – наконец произнес Нэчжа со странным напряжением в голосе, как будто защищаясь. Рин не знала, как это расценивать. – Не хотел. Почему она не желала это понять?

– Ну, ты как-никак всадил ей в спину нож.

– Я не хотел, чтобы все так вышло.

– О боги, давай не будем опять к этому возвращаться.