Пыльные перья

Саша не то чтобы пряталась. Не то чтобы обижалась. Просто не хотела никого видеть. Не знала, что сказать. Тишина библиотеки была уютной, успокаивающей. Мир за ее пределами был далеко не так милосерден и внимателен к ее душевным метаниям. Начиналась осень, Мятежного и Грина не бывало в Центре сутками, они пытались найти в городе зловонный след колдунов. Для чего-то настолько отвратительного – Саша все еще помнила слепые, будто вареные, подернутые пленкой глаза и жуткий смрад – колдуны были фантастически скрытны. Валли проводила часы на телефоне, обсуждая ситуацию с Москвой, с полицией, с Ягой даже, кажется, со своим знакомым волхвом, жонглируя кучей диалогов и заданий сразу. Саше казалось, что она перестала спать вовсе и скоро свалится от усталости прямо за завтраком. Саша молчала.

Поговорил с ним Мятежный? У него ведь было время. Ничего он, наверное, не сказал. Столько молчал, с чего вдруг ему сейчас заговорить? Потому что я попросила? Потому что он не может больше с этим жить спокойно, не бросаясь на людей? Ха. Да для Мятежного бросаться на людей – разновидность нормы.

Синяки с последнего их столкновения почти сошли, болело и саднило что-то другое. Что-то, с чем Саша иметь дело не хотела. Что-то, что скулило жалобно и испуганно где-то очень далеко, внутри ее головы. Голос Валли звучал ближе, но все равно будто сквозь подушку:

– Нашла! Подобными монетами когда-то пользовались для оплаты прохода в Ржавое, прости, тогда оно еще было Золотым, царство. Она отдавалась Змею, оплата, в общем-то, могла быть любой, но такие монеты – это… вроде местной валюты. У случайного человека ее быть не могло, она значила, что со Сказкой этот человек соприкасался раньше. Согласно Альманаху Сказочной Истории, на монете изображено мировое древо, а череп – отметка самого Кощея. У него в то время было весьма мрачное чувство юмора. Не знаю, как сейчас, его давно никто не видел. В общем. Монета была пропускным билетом, знаменитые сокровища Змея состояли из таких. Потом порядок поменялся, Змея нужно было победить, стать героем – ты знаешь формулу. Потом в ход пошли «сказка только для дворян и их ближних», потом она стала коллективным достоянием. И прочие вехи истории. Короче. Валюта оказалась забыта. Сейчас такие найти невозможно.

Что сам Грин думает по этому поводу? И почему, блин, меня это так тревожит? Я чувствую себя так, будто что-то непростительное сделала. Тронула то, что трогать было ни в коем случае нельзя. Будто… Черт!

– Саша, ты меня слушаешь?

Желтый кружок лимона в кружке продолжал вращаться, книга на столе перед Сашей была решительно и необратимо бесполезна, а зеленые, неизменно напоминающие о лесе глаза Валли смотрели Саше, кажется, прямо в душу. Она не нашлась даже, что ответить. Слушает ли она? В данный момент скорее чувствует себя ничтожеством, не заслуживающим дышать в чьем-либо присутствии. Саше хотелось быть злой. Жестокой. Как-то оправдать собственные ощущения. Или просто спрятаться. Она не сделала ничего из этого, только кивнула.

Валли, о, Валли никогда не знала, где нужно просто отпустить тему и отступить.

– Ты переживаешь за Гришу? Вы просто… в последнее время часто вместе. И последний приступ. С ним все будет хорошо, Марк его подстрахует.

– В прошлый раз Марк его подстраховал? – негромко отозвалась Саша. Господи, как сильно ей хотелось злиться на Мятежного. Как сильно ей хотелось сомневаться в каждом его шаге. Потому что, если Мятежный облажается где-то еще, значит, и то, что он сказал о ней, неправда? Может, он так не думает вовсе? Так? Так ведь? – Господи, Валли. Я разберусь. Не нужно этого задушевного разговора и игры в «дочки-матери». Хорошо. Марк его страхует. Классно.

– Ты прекрасно знаешь, что я сейчас не могу оставить Центр, нас просто разорвут звонками и сообщениями, я должна постоянно быть с ними на связи. С полицией. С Москвой. С нашим начальством. Ты отказываешься от любой полевой работы. Если уж на то пошло, от всего, что я тебе предлагаю. Я удивлена, что в библиотеку тебя не пришлось тащить за ухо. Так что, да, Саша, Марк страхует Гришу, и это ровно все, что мы имеем.

Саша довольно усмехнулась: а, у тебя тоже нервишки шалят. Как занимательно. Валли эту усмешку, конечно, разглядела. Саша без интереса скользила взглядом по ее пиджаку, светлой блузке, когда Валли добавила своим самым капитанским, приказным почти тоном:

– Так что будь добра, сиди и слушай. И постарайся быть полезной. Хоть раз в жизни, Александра, хотя бы попытайся.