Пыльными дорогами. Путница (СИ)

— Ну ты же учуял ее?

Он кивнул и указал рукой вправо.

— Оттуда слышится.

Я вопросительно взглянула на Далибора. Воевода натянул поводья лошади и ответил:

— Едем тихонько. Ты, Вёльма с товарищем своим впереди, а мы чуть поодаль.

— Постарайся яснее их учуять, — попросила Осьмушу и добавила, взглянув, как судорожно он вцепился в поводье своей лошади. — И с коня не упади. Давай, Мирка, ласточка, потерпи еще немного.

Кобыла шумно втянула воздух, пошевелила ушами, прислушиваясь к громкому пению цикад и, подчиняясь мне, зашагала по шелковой траве.

— Помоги мне, Вела-вещунья, — прошептала себе под нос.

Ладимир ехал рядом. Я изредка поглядывала на него. Так, чтоб не видел, а то еще смеяться надумает.

Да я бы и сама над собой смеялась. Ишь чего удумала — на колдуна смотреть. А только как вспомню лицо его, когда заклятье читал, как усмехался надо мной, да как в глазах огоньки от пламени играют — так и бегут мурашки по телу. Вот и теперь, в свете луны, ночью — глаз от него не оторвать.

Уймись, Вёльма! Сказано, не думай!

Это ведь Арьяра друг, чьей женой стать могла.

Да и разве ж я кому признаюсь, что на Ладимира смотрю? Себе вон и то сказать боюсь, а ему и подавно… Уж как злилась на него, как ругалась, а все смотрю и зачем не знаю.

— Чую, — с робкой улыбкой проговорил Осьмуша, все мысли мои нарушая. — Чую их, Вёльма! Там. Оттуда запах.

Он указал на густые заросли, над которыми могучая ива возвышалась.

Я сделала Ладимиру знак и остановилась дожидаться Далибора. Не дело это — наперед старших лезть.

— Осьмуша говорит, там они, воевода.

Далибор спешиться велел.

— Что ж мы без коней хлопца одного не схватим.

По его знаку витязи обошли указанное место, и пошли вперед с разных сторон. Нам велено было ждать на месте, чтоб под ногами у воинов не путались.

— Несправедливо это, — сложила руки на груди я. — Мы же вели их.

— А тебе, Вёльма, чародейской, значит, славы мало? — над самым ухом проговорил Ладимир. — Воинскую еще решила приобрести.

— Верно она говорит, — вдруг осмелел Осьмуша, — Забава — племянница моя, а я тут стою.

— Вот и шли бы — храбрец и лисица.

— Знаешь, что, — я развернулась и прямо в лицо ему посмотрела.

В свете луны различила перемену на его лице. Брови взметнулись, губы чуть тронула улыбка. Так бы и залепила ему, как тогда Чернаве.

— Чего? — спокойно проговорил он.

На миг растерявшись, я мотнула головой.

— Тебе бы все над другими потешаться да на больные места указывать. Раз такой сильный да храбрый шел бы в дружину, а не с чародеями посохом махать.

Сказала и отвернулась. Не видела его лица, не слышала его слов. Да и не сказал он ничего.

Через миг послышался девичий визг, потом ругань — белардская вперемешку с гачийской. Заросли пошевелились и перед нами предстал Далибор, а следом Забава и ее полюбовник.

Девку Деян вел за локоть, а второго Данко и Новак вели с заломленными руками.

— Ишь ты, охальник, — гремел Далибор. — Девицу решил соблазнить!

— Да и не успел, — расхохотались его витязи. — Думал, не найдем.

Гачиец, за которым ушла Забава, оказался впрямь красавцем. Черные как смоль волосы, косая сажень в плечах, росту богатырского. А уж если еще и слов каких ей наговорил, так не диво, что пошла за ним.

— Вяжи его, хлопцы, — скомандовал Далибор.

— Что ж, не дал ты ему дело свое сделать? — засмеялся Ладимир.

— Дал бы да служба не велит, — развел руками воевода.

Осьмуша кинулся к Забаве. Та, прикрыв лицо, навзрыд плакала и ничего не могла сказать.

— Едем обратно, — скомандовал Далибор.

— Удалась твоя затея, лисица, — кто же еще это мог сказать?

— Не все ж тебе побеждать, Ладимир.

Ночь мы провели в корчме. Княжьи люди нам одну комнату уступили.

Как только легла, мне уж не до неприязни к Ладимиру было. Пусть его — лежит по соседству.

Мягкие объятия сна мигом обволокли и убаюкали. И снились мне до утра воды темные да крики птиц невиданных — чаек. Снилось, что восхожу по настилу деревянному на лодью, на носу которой змей огнедышащий. Тучи сгустились на небе, и ветер крепчает, треплет мою косу распущенную.

А я уж и не я вроде. Одета как-то не по-нашему, на плечах плащ серым мехом подбитый. На руке перстень с камнем, словно огонь горящим.

Хлещут волны во всю, бьются о высокие борта. Брызги соленые в лицо мне так и летят. И качает лодью так, что едва я вниз, в темную пучину не падаю.

Чьи-то руки сильные на пояс мне ложатся, удерживают. Обнимает он меня крепко-крепко. И так хорошо, так легко, так радостно.

Только я оглянуться решила, лицо его увидеть, да проснулась…

Ладимир уж сапоги натягивал.

— Ясного утра, Вёльма, — чародейски улыбнулся. — Заспалась ты совсем. Далибор с витязями уже внизу.

Я села на кровати, все еще находясь во власти странного сна, и рассеянно на него посмотрела.

— Ты иди к ним, я чуть позже…

— Смотри, не задерживайся, лисица.

Наскоро умывшись, переодевшись в чистую рубаху, что в мешке дорожном припасена была, я сплела по-новой косу и спустилась в корчму.

— Ясного утра, — поздоровалась с витязями.

Те дружно кивнули и продолжили завтрак.

— Ну что, девица, в путь готова? — спросил Деян.

— Готова, — улыбнулась в ответ.