Пыльными дорогами. Путница (СИ)

Прошло много лун, прежде, чем лодья вернулась. Рагнар уж забеспокоился — морской залив первым льдом подернулся, а с неба белые птахины перья полетели. Однако, успели до зимы и сошел на берег человек с именем чудным Гуди. Беларды как его увидели, сразу потешаться стали, мол, маленький он, щуплый, брови и ресницы белее снега, волосы что птахины перья, а глаза будто льдинки замерзшие. Знахари и вещуны тогда за обереги свои похватались, вспомнили, будто такие люди особым даром богов отмечены и знак особый на себе носят. Жрецы кинулись молиться да жертвы приносить, чтоб оберегли Беларду от беды боги великие. Рагнар только посмеялся над ними. Сказал, мол, чего ж вы одного белого человека испугались, а против целой орды кочевников подниматься — так не думали?

А Гуди все нипочем было. Как только выгрузили его сундук с какими-то свитками да диковинными приборами, так он уж ни на что внимания не обращал. Все сидел под коптящими лучинами, да рисовал что-то. Беларды, что служили ему, только дивились и посмеивались. Белком за глаза прозвали.

Иногда выходил он погулять, на людей чужестранных посмотреть. Язык наш быстро освоил. Любил Гуди белардов о жизни их расспрашивать, смотреть, как быт ведут, что делают, песни слушал, иные записывал. А после опять в свою комнату, заваленную пыльными свитками, возвращался. Целый год так сидел, а после пошел к Рагнару и все показал. Правитель внимательно выслушал его, подвел к окну и говорит: «Вот тебе место, а вот тебе мое дозволение. Коли выстроишь здесь город, с ног до головы золотом осыплю». Гуди засмеялся и сказал, что ему много не нужно — лишь бы голодать не пришлось да оплата труду равнялась.

Трудился Гуди считай десять лет. Город, что выстроил, Трайтой назван был. Рагнар въехал в главные ворота на белой лошади, осмотрел все и остался доволен. Призвал к себе Гуди и велел своим подручным его золотом осыпать. Зодчий нежданно отказался. Взял себе лишь небольшой мешочек с монетами и говорит: «Не вели казнить, конунг, да только не нужно мне богатство. Позволь лишь затею свою давнюю начать на твоей земле. Если на то будет твоя воля, на берегу северном выстрою я город с пристанью для лодей быстрых и драккаров. Давно уж снится он мне, давно покоя не дает». Рагнар было нахмурился, потом рукой махнул и рассмеялся — «строй, дозволяю».

Гуди поклонился и к морю на север поехал. Работал он много лет, себя не жалел, а потом слег — заболел грудной болезнью. Сам Рагнар просил его поберечься, отказаться от работы. Гуди только отвечал: «Город почти выстроен, конунг, дозволь закончить. Не допустят боги, чтоб я на полпути умер». Как сказал, так и случилось. Через год Стропье стало вторым каменным городом Беларды, а Гуди, его создатель, умер спустя луну.

Эту сказку мне нищий слепой старик рассказал. Пришел он к нашему дому и еды попросил. Я его позвала, хоть мать и ругалась за такое, накормила, напоила, а старик, чтоб хоть отблагодарить, сказание мне новое открыл. Влетело мне тогда за такую выходку от родителей. «Что ж ты, дурная девка, кого попало в дом пускаешь, пока мы не видим?». А я все стерпела. Тогда еще знала, что мир больше Растопши нашей.

Стемнело уж совсем, когда мы с отрядом Далибора попрощались. Пожелал нам дядька удачи и намекнул, что коли увидимся еще раз, не забудет.

Витязи тронулись вперед по широкой улице, а трое — я, Ладимир и Осьмуша — остались на месте.

— Куда теперь? — спросила у колдуна.

Он на переулок узкий указал.

— В той стороне дом моего дядьки, Велимира. Переночуем у него, а после в Дом Предсказаний пойдем.

— А меня он пустит? — засомневался Осьмуша.

— Пустит, чего ж нет? Велимир — настоящий чародей. Он и пострашнее тебя нечисть видывал.

Хотела я ему сказать, что не правильно это — человека нечистью честить. Не виноват же Осьмуша, что такая доля ему выпала, не сам же под клыки к перевертышу лез. Хотела и промолчала. Ладимира ведь только затронь — еще и по мне пройдется. Спорить с ним сейчас совсем мочи нет. Устала я после долгой дороги, глаза уж слипаются. Лишний раз и заговаривать не хочу.

Уверенно глядя по сторонам, Ладимир ехал впереди нас. Не впервой ему в Трайте бывать — все знает, ничего не боится. А как глаз горит! Будто вырвался он из душной клетки на волю.

Люди, встречавшиеся нам, расступались, пропуская всадников в тесном переулке. Я только подивилась — чего ж это им в такой час на улице надобно? У нас в Растопше как чуть стемнеет, так все по дворам и сидят, носа лишний раз не кажут. А здесь будто и жизнь, и время по-другому текут.

Дома вокруг были не то, чтоб богатые, да и не бедняцкие совсем. Двойные все как один. Будто одну избу на другую поставили. Никогда такого не видела — разве что в корчмах. Возле одного такого дома Ладимир и остановился. Без стука открыл ворота и махнул нам, мол, входите.

Мы с Осьмушей переглянулись и последовали за колдуном, проходя под каменной аркой. Как будто ее прям из стены и вырезали! Взяли так нижнюю часть и отсекли — чудно!

Не по себе как-то стало, что к чужому человеку так входим будто воры какие.