Пыльными дорогами. Путница (СИ)

Тогда он за мной шел, на любое слово согласием отвечал, любую глупость мою выполнить был готов, все терпел, а я еще и покрикивала. Вела его за собой, только ухмылялась и радости особой не было. Думала — лишь бы не тронул да чего лишнего не сказал.

Ладимир не таков. Ему попробуй слово поперек скажи, попробуй только заикнуться. Да разве ж я решусь? Иду как миленькая, заговорить не смею. И пусть… Да хоть на край света!

Ох, пропадешь ты, Вёльма. Ох, пропадешь…

— Тебя разве потянешь? Сама не захочешь, с места ведь не сдвинешь.

Я обернулась на него.

— Выходит, сама захотела, — не спрашивал, ответил сам. За меня.

— Знаешь ведь…

— Всегда знал.

И до чего же он изворотливый да нахальный. Каждое слово так говорит будто никого в этом мире важней его нет. Все-то он знает, все-то он может, все-то ему позволено.

И взяла бы я да и высказала ему все это. Еще бы и пару оплеух отвесила, авось лучше поймет. Как же он злил меня, просто мочи нет, как из себя выводил!

Только то раньше было. Теперь уж все милым и родным кажется. Все в нем любо мне.

— Не спросишь, куда идем?

— И так знаю — домой к Велимиру. Только окольными путями.

Тучки на небе разошлись. Луна-девица без стеснения глядела на мирно спящий город и грустно вздыхала о том, что ей в одиночку приходится коротать свой нескончаемый век. Видела она людей, видела нас с Ладимиром. И, наверное, тосковала. А, может, была заодно и только подпевала той музыке, что внутри у меня звучит.

— Стало быть и окольными путями со мной идти готова?

— А что ж? Я с тобой вон половину белардских земель прошла, Ладимир. Разве теперь темного переулка испугаюсь?

Колокола на башнях тяжело сдвинулись с осей и стали гулко перекликаться, возвещая о новом ночном часе. По дощатому настилу дороги процокали конские копыта ночных стражей.

— Все не пойму я тебя, Вёльма, — заговорил Ладимир. — Вроде ясно все, а понять не могу.

— «То ли дурная, то ли богами одаренная»? — вспомнила в ответ его же слова.

— И то так. Да только… Не встречал я таких как ты ни разу.

— Так много ли в Подлесье сидючи встретишь?

— В Подлесье немного, а вот в Трайте да других городах.

— И много где же бывал?

— Много, Вёльма, много. И ты побываешь, только срок придет.

Я остановилась, усмехнулась и на него посмотрела.

Глаза-то у Ладимира и впрямь колдовские — в ночи и то горят. Иль мне так мерещится под волшбу девицы-луны? И сам он неземной будто, из миров иных, куда лишь птицы вещие пути знают.

— Разве что с собой возьмешь, как сам соберешься.

— А поедешь?

Ветерок ночной нежно коснулся нас. Прядь волос на ладимиров лоб упала, а я ее рукой осторожно отвела в сторону.

— Ты только скажи теперь — вмиг соберусь.

Колдун улыбнулся. Руки его мне на пояс легли, а сама я привстала на цыпочки и поцеловала его. Первая.

И вот тогда уж мир по-настоящему переменился. Говорят, лунная волшба людей пьянит. Да не правда то. Я и без нее будто опьянела. Вот как оно случается, значит. Крыльев нет, а лететь можешь…

* * *

В третий день седмицы не бывало на месте Всеслава. Спускался он вниз, на чародейский совет, Ростихом возглавляемый. Застать его я и не думала, а тут вдруг пришла и заклинатель на месте.

— Здрава будь, девица, — улыбнулся по-доброму. — Сияешь будто серебряный кубок.

— И тебе ясного утра, Всеслав, — ответила. — Сияю оттого, что радостно мне.

Варвара лишь искоса на меня глянула, ни слова не сказала. Заметила я лишь — вышивает что-то красными нитями.

— Присядь-ка, Вёлька, ко мне, — поманил рукой Всеслав.

Я повиновалась.

Чародей вздохнул, внимательно на меня глянул.

— Тишка сказал, что читать-писать ты научилась. Что к чему у нас уж разобралась. Знать нужно тебе испытание назначить.

Слова так и замерли на языке. Будто обмерла я в тот миг — боязно стало.

— На шестой день нынешней седмицы Ростих велел испытать тебя.

— Да как же так? Всеслав… я ж не умею ничего.

— Умей ты — зачем бы проверять? — усмехнулся чародей. — От тебя-то и нужно, чтоб сама поведала, на что способна.

— И что ж будет? Как меня испытывать станут? — собственный голос дрогнул.

— Силу проверить надобно твою. А как — то лишь в день назначенный узнаешь. Учить тебя не буду, пока не докажешь, что достойна посох мой взять.

Я опустила глаза.

— Если белой бусины не упустишь, моей ученицей станешь. А коли темную возьмешь — к Зорану отправишься.

— Не пойду я к Зорану. Темный жрец он, — выпалила в ответ.

Всеслав улыбнулся.

— Не пойдешь, так не пойдешь. Да не трясись так. Я вон тоже на твоем месте был. Правда, сколько уж минуло, не помню.

Взглянула я на старика. Разве ж можно его молодым да неумелым как я помыслить? А ведь когда-то и он так же испытания боялся. Возможно ли?

— Сдается мне, пройдешь ты все, — добавил он, поднимаясь. — Сила в тебе есть. Варвара вон тебе поможет подготовиться, а мне идти надобно.

Я вскочила и поклонилась ему вслед.

Варвара наконец бросила свое шитье и встала. Подошла ко мне со спины.

— Стой ровно, не дернись, — велела.

Приложила к плечам что-то.

— Угадала, значит.

— Что ты делаешь, Варварушка?

— Платье тебе расшиваю. Хватит уже в чистом полотне ходить. Первые знаки я нашью, остальные сама.