Пыльца в крови

Из шикарного римского кубка, стоявшего на низком мраморном столике под панно, Тим вытащил крошечный древнеримский щит. Он казался тяжелым, несмотря на размер, и очень точно выполненным. Тим швырнул вещичку Ирту, и тот легко поймал ее. Уже в полете вещица начала расти, подчиняясь мыслеприказу Тима. И, оказавшись у изоморфа, выглядела совсем другой – большим, тяжелым прямоугольником настоящей книги. Ирт держал ее в вытянутой руке как отвратительную скользкую лягушку.

– Гнилой медергом! – выругался он.

Но Тиму все еще было смешно:

– Вот тебе трансформации по-человечески, и не нужно никому забираться под кожу.

– Мертвечина! – и Ирт швырнул авторский труд в противоположную стену.

Сработал охранный щит, и книга мягко упала на пол, заскользила по камню в обратную сторону, потом приподнялась и, уменьшившись в размерах, со звоном золотой монеты рухнула в римский кубок.

Ошалевший вид изоморфа породил в душе Тима уверенность и бесстрашие. Как от штурвала в руках и от черноты со звездными росчерками за прозрачным куполом шаттла.

Космос всегда принадлежал ему – только там смерть легка и честна с тобою.

– Где же мастер этого барахла и хвалебных баллад?

– Он не барахла мастер, а украшений.

В изящном стеллаже справа находились работы мастера кварцевого домика. Пространство в центральной комнате было невелико, и Флаа со своими длинными патлами, брутальным прикидом и массивным торсом сюда никак не вписывался. Злобное полено!

Как только Тим коснулся ячейки стеллажа, из нее выскользнул поднос с кольцом черненого серебра. Покрытый хрупкой изморозью тонкий скелет листа свернули в ажурную трубочку, чтобы украсить им чей-то палец. Тим надел кольцо, и изморозь заискрилась на руке.

– Хочешь такой?

В глазах Ирта проступило ледяное презрение. Он протянул конечность, и на среднем пальце выросла точная копия кольца.

– Такой подарок я могу подарить себе сам, жалкий Чага.

– Только себе, мне не сможешь.

– Тебе и не полагается, Чага.

Тим пожал плечами и снял вещичку. Она была сделана для женских пальчиков. Пусть Ирт таскается с кольцом, особенно идиотски оно выглядит в комплекте с множеством браслетов.

Когда Тим был здесь с девушкой, все было не так. Он не покупал ничего готового, а сделал браслет собственными руками. Как и во всех таких магазинчиках, можно было устроиться в одном из примыкающих к центральной комнате помещениях, упакованных манипуляторами, небольшими станками, наковаленками и драгоценными, необработанными материалами, – и почувствовать себя ювелиром. Постараться превратить задумку в реальность.

Это был один из нескольких разбросанных по разным городам планеты магазинчиков мастера Виктора Понащука. Когда Тиму понадобилась помощь, лысый веселый дядька ювелир появился в голографической проекции у столика и помогал советами, следил за работой. Тогда Тим даже обошелся без помощи роботов.

Он мог бы вызвать хозяина лавочки прямо сейчас, чтобы тот провел мастер-класс для изоморфа. Рассказал, что значит создавать собственными руками человеческие вещи, но Тиму расхотелось видеть Виктора Ивановича рядом с Иртом, будь он в Москве, Киеве или Квебеке. Видеть прошлое рядом с настоящим.

– Если тебе ничего не нравится, давай уйдем.

Полные губы изоморфа презрительно изогнулись, но он медлил. Тим догадывался почему – ему не сложно повторить увиденное, но придумать… Ирту наверняка хотелось получить все и разом, но просить у Чаги он не мог, а расколотить каждую ячейку стеллажа, находясь под наблюдением, – тем более.

Изоморф резко развернулся и шагнул к выходу. Гнев распирал его плечи буграми. Но такой – он не был страшным: обычный любитель накачать массу тела.

Пусть уходит. Тем лучше – меньше денег снимут со счета капитана второго ранга за посещение ювелирной мастерской. Он медленно обвел взглядом уютную лавочку. Тим Граув не хотел уходить. Ночь приближалась неумолимо.

Какое-то время они опять двигались, молча, без цели. В центре Манилы сгустившаяся тьма прореживалась цветовыми пятнами жилых и развлекательных строений, огнями фонарей над лавками-шезлонгами и трассерами пешеходных тротуаров. Теплый ветер приносил запахи жасмина, магнолий и морской снеди, а с ней и обрывки разговоров людей, разместившихся на погруженных в полумрак верандах.

– Нужно свернуть с тропы в пустую Нишу, и там ты снимешь с себя пленку, Чага.

Достаточно было глухого приказа, чтобы под коленями появилась слабость. Тим мог снять силовую защиту прямо здесь. По чужому желанию.

Не Тим, а Чага, который все время ворочался в мыслях и под сердцем.

– Я… тут рядом есть гостиница, – проговорил он тихо.

– Гостиница – пустующая Ниша? Без визгливых голубатов?

Белесые глаза с красным контуром зрачка смотрели сверху и насквозь – два проема ледяной проруби.

Чага кивнул.

– Тогда поспеши, дружок, а то задержка меня расстроит.

Ирт поднял руку, чтобы прикоснуться. Не в состоянии сопротивляться этому движению, Тим сразу убрал защиту коротким мыслеприказом, но наткнулся на презрительную, все понимающую усмешку своего мучителя.

– Поспеши в гостиницу, я сказал.