Пыльца в крови

Он зацепился пальцами за торчащий вверх уголок ворота и дернул, надеясь, что скрытый шов разойдется. В руке остался поникший кусочек ткани. Он оторвался, словно бумажный.

– Джеки!

– Не торопись, когда нужен результат. Ты же сам мне так говоришь, Майкл! Вот и не торопись.

Майкл хмыкнул, снова взялся за оборванный край и потянул его. Ткань, послушная его движению, двинулась за рукой ровной полосой.

– Мне придется изорвать всю твою одежду в клочья?

– Не всю, а только джарбу. И очень медленно. Иначе будут не лоскуты, а эти твои клочья. Даже клочки. А провозишься дольше.

У Майкла ушла нескончаемая вереница секунд на этот популярный топ с высоким, широким при этом мягким воротом и с дурацким названием – джарба. Он словно освобождал Джеки из плена античных бинтов, а она млела, поворачиваясь то одним, то другим боком. Короткая, сложенная из нескольких слоев юбка ползла на бедра. Зрелище завораживало.

– Такое раздевание кажется очень странным, – проговорил Майкл и провел ладонью от изгиба ключицы к обнаженной груди.

Джеки приподнялась на локте и прошептала ему в самое ухо:

– А тебе не покажется странным, если я скажу, что хочу трахаться с тобой до самого утра?

Майкл задержал дыхание.

– Ты тогда останешься здесь, Стэнли, и не поедешь в Берлин?

Взбесившаяся кровь стучала в ушах, низ живота превратился в камень, а между пальцами перекатывалась твердость сосков.

– К черту Берлин

Туристический маршрут

Аллея пешеходного уровня тянулась вперед широким рукавом. Они молча двигались в настороженных сумерках. За все время Ирт сказал только одну фразу:

– Покажи мне свои Просторы, Чага. Хочу знать, куда ты сбежал от меня.

Он не наклонился к нему, не коснулся открытой кожи. Даже смотрел в сторону. Хищным, скользящим по городу взглядом.

Тим кивнул. После того как они вышли от Ларского и спустились в нижнюю часть города на энерголифте, он молчал. Решимость, с которой Тим отправился в прокуратуру, сдувалась внутри него, как проколотый шар. Стоит открыть рот, и будет слышен жалкий свист.

Поэтому они просто шли.

Ирт двигался впереди. Тим на два шага сзади – так всегда делал Чага, был за Хозяином и в безопасности.

А он даже не оборачивается, знает, что я всегда рядом, всегда спешу следом. Я же его собственность, я принадлежу ему.

Нет, теперь не так.

Я контролирую себя?

Тим расправил плечи и поднял подбородок. Поясница ныла от напряжения, словно он день напролет разгружал «Маленькие радости».

Продержаться два дня. Целых два дня и без экзоскафандра. Он не будет смотреть на высокую широкоплечую фигуру впереди. Он будет смотреть на тонущий в сумерках город.

Тим протянул руку, чтобы скользнуть пальцами по краю еще теплых от дневного солнца перил, которые тянулись почти вдоль всех тротуаров Манилы, и, не замедляя шаг, взглянул вверх.

Раньше курсанта Граува смешили ровные, ярко-желтые кукурузины высоток, поднимающиеся из плетений жилого уровня города. Он называл их золотыми фаллосами маниловской бюрократии.

Сейчас сотни одинаковых початков, разбросанных по острову, казались нарисованными на серебристо-серой акварели вечера. Они не светились, но проступали отчетливо до самой своей трехсотметровой вершины.

Отсюда, с широкого прогулочного тротуара, обзор на желтые высотки бизнес-центров отчасти заслоняли разнообразные жилые дома, магазинчики, ленты водяных каналов, мини-флоотиры, петли и повороты транспортных потоков.

Народ прогуливался всюду. Уровнем ниже и справа открывался край парка, освещенный крошечными белыми фонариками, и было видно большую шумную компанию, расположившуюся на траве с целым арсеналом бутылок.

Мимо проходили люди поодиночке и парами, женщины в длинных струящихся по стройным телам нарядах или в шортах, обрезанных до изгиба бедер, мужчины в свободных поло, девицы, одетые в многослойные ассиметричные платья со сложными геометричекими воротами в половину раскрашенного лица. Попадались и фрики, похожие на оживших привидений, созданных из космоатрибутики и серых истончившихся занавесок.

Тим соскучился по пестрой толпе крупных городов, где каждый одевался сообразно своему вкусу, настроению и бурности фантазии. Раньше он любил такие прогулки, но теперь расслабиться в оживленном течении людей не получалось.

Даже не видя ледяных глаз Ирта, Тим чувствовал, что Хозяин следит за каждым движением жизни вокруг, чует ее пульс, вдыхает запах. Думает об охоте на Просторах.

Мир теснился, окружал их со всех сторон. А Тим, выряженный в свой дурацкий белый китель, чувствовал себя неуютно, как кукурузина высотки, торчащая на краю острова. Ему и казалось, что он идет по самому краю и без перил. Вот только где находился этот край: внутри него самого или рядом с Иртом? И откуда будет страшнее падать?

Тим должен удержаться, найти в себе силы и шагнуть в сторону, но его кренило, тянуло к обрыву. Он был не в силах даже отстать от Ирта – всего два шага разрыва.

Я себя контролирую.