Пышечка

Я ведь говорила Милли, что не хочу привлекать лишнее внимание к своей персоне, но с ними двумя… С тем же успехом можно было бы выкупить рекламную полосу на первой странице «Кловер Трибьюн». Я не собиралась становиться Жанной д’Обиженных Толстушек, ничего такого. Я участвую ради Люси. Ради себя. И намерена вернуть ту девушку, которой я была до встречи с Бо. Я участвую в конкурсе красоты, потому что не вижу ни единой причины этого не делать. Я хочу пересечь линию, отделяющую меня от остального мира, а не превращаться в чью-то спасительницу.

Я качаю головой.

– Это плохая идея.

– Все лучшее в моей жизни начиналось с плохих идей, – отвечает Милли.

– Милли, мир жесток. Я это знаю наверняка. И, уверена, Аманда тоже.

– Хейтеры всегда будут хейтить, – кивает Аманда.

– А участие в этом конкурсе – все равно что надпись «Пни меня» на спине. Мое разрешение вам, конечно, не нужно, но я не хочу нести за вас ответственность.

У Милли опускаются плечи.

Эллен ковыряет землю носком.

– Пусть участвуют, – вдруг говорит она. – Если Милли и Аманда хотят участвовать в конкурсе вместе с тобой – позволь им. Вива ля революсьон и все такое.

– Нет, – говорю я. – Вам обеим следует отправиться домой.

Аманда пожимает плечами и разворачивается, но Милли застыла на месте с выражением молчаливой мольбы.

Эллен берет меня за руку и крепко ее сжимает.

– Ладно, – вздыхаю я. – Регистрация обойдется революционерам в двести баксов.

•

В Доме культуры шумно, как в спортзале на физкультуре у девочек. Высокие пронзительные голоса отражаются от потолка гулким эхом и множатся так, что двадцать человек оглушают, как целая сотня.

Все сидят небольшими группками за круглыми столами, накрытыми белыми скатертями – теми самыми, что мама вчера вечером наглаживала в гостиной. Тут и девушки, продолжающие традицию коронованных мам и сестер; и спортсменки, пытающиеся украсить характеристику перед поступлением в колледж; и целый стол с девчонками из группы поддержки, за которым собрались все, кто заинтересован в футболе, но не пинает мяч собственными ногами. Разумеется, присутствуют и девушки из театрального кружка и хора. И все одеты в платья – такие милые пасхальные платьица в цветочек с жакетом в тон.

А мы одеты в джинсы и футболки.

Я оборачиваюсь к Аманде и Милли и пытаюсь ободряюще улыбнуться (надеюсь, они не видят на моем лице бегущую строку «Понятия-не-имею-что-делать-я-как-будто-голая»).

– Вперед! – снова сжимает мою руку Эллен.

Мы просачиваемся между столами, и по мере нашего продвижения зал постепенно затихает. Вскоре слышится лишь тихое вопросительное гудение.

За регистрационным столом сидят две бывшие королевы красоты – Джудит Клоусон и Мэллори Бакли. Только победительниц приглашают в комитет для подготовки конкурса. Джудит старше Мэллори по меньшей мере лет на двадцать, но у них обеих одинаковые ослепительные улыбки, сияющие точь-в-точь как брошки-короны на их кардиганах.

– Здравствуйте, я хотела бы зарегистрироваться на конкурс.

Обе женщины продолжают улыбаться, но теперь уже сомкнув губы. Джудит что-то шепчет на ухо Мэллори, после чего та встает и произносит:

– Прошу прощения.

Джудит изучает мою заявку.

– К первой неделе ноября вам нужно будет согласовать с комитетом свой номер для шоу талантов.

– Да, конечно.

Она пробегает глазами по строчкам с моим весом и ростом, меряет меня взглядом и возвращается к анкете:

– Мне нужна подпись вашей матери, милая.

– Уиллоудин!

Как по команде из ниоткуда возникает моя мама и хватает меня за локоть. Следом за ней возвращается Мэллори и вновь занимает свое место.

Мама оттаскивает меня в сторону и тянет куда-то через несколько стеклянных дверей. Сквозь них я вижу, как Аманда и Милли подают заявки. Мне очень хочется вернуться к ним и встать рядом и совестно за то, что я бросила их там одних.

Эллен, стоящая за ними, ловит мой взгляд и поднимает вверх два больших пальца.

– Ты что творишь? – хрипло шепчет мама.

Я выпрямляюсь и упираю руки в боки.

– Подаю заявку на участие в конкурсе.

– Это не смешно.

– Разве я смеюсь?

– И что за юные леди пришли вместе с тобой?

– Мои подруги. Они тоже хотят поучаствовать.

– Это что, какой-то хитрый способ привлечь к себе внимание? Или ты пытаешься мне за что-то отомстить? – Ее голос с каждым словом звенит все громче, и я стараюсь смотреть ей прямо в глаза, но затылком чувствую, что за нами наблюдают все собравшиеся в зале регистрации.

– Ого, а ты задаешь эти вопросы всем конкурсанткам? В анкете их не было.

Она тычет мне прямо в лицо своим идеально отполированным, жемчужно-розовым ногтем.

– Не смей. Не смей втягивать каких-то несчастных девушек в наши семейные дела. Этот конкурс не для того создан, чтобы ты прилюдно надо мной издевалась.

– С чего ты взяла, что я издеваюсь? Что за странные выводы, мам? Неужели мое участие в конкурсе красоты может быть вызвано только желанием отомстить или поиздеваться?

Она скрещивает руки на груди и поджимает губы.

– Ты не сможешь участвовать, если я не подпишу анкету.

Я так и знала, что дойдет до этого.

– А почему ты не подпишешь?

Ее голос становится мягче: