Пышечка

Мэллори (она так молода, что я даже мысленно не могу назвать ее «миссис Бакли») подходит к нашему столу и вручает всем папки. В том числе Эл.

– Ой, – шепчу я. – Она не участвует в конкурсе. Просто морально нас поддерживает.

Мэллори, чьи каштановые волосы вьются упругими кудрями, улыбается, будто я обратилась к ней на иностранном языке, и все равно протягивает Эл папку.

– Эллен, – шепчу я.

Она разворачивается на стуле, одновременно открывая папку, и принимается ее листать.

– Ага?

Мама все еще вещает, поэтому я наклоняюсь ближе к Эл.

– Как-то странно вышло, да?

– Что?

– Ну, только что, с Мэллори.

– А что тут странного? – шепчет она, проглядывая страницы.

Глаза у меня сами собой расширяются.

– Ты участвуешь в конкурсе.

– А мы сюда разве не за этим пришли?

– Благодарю вас, дамы. – Мамин голос звенит колокольчиком. – Хочу заметить, что общение между конкурсантками только приветствуется. И помните: лишь от вас зависит, будет ли соревнование дружеским. В конце зала мы приготовили для вас освежающие напитки, в том числе, разумеется, мой коронный холодный чай.

Аплодисменты отдаются эхом в моей голове.

– Ты не можешь участвовать в конкурсе. Мы о таком не договаривались.

Все вокруг поднимаются со своих мест и направляются к столам с напитками.

– О чем ты? – Эллен перестает шептать. – Мы все время только об этом и говорили.

– Ты что, серьезно?

– Ну да. В чем вообще проблема?

– Ты… Ты реально можешь выиграть. А мы здесь не ради победы. Смысл не в этом. – Я сама слышу, насколько нелепо звучат мои слова.

– Ты что, с дуба рухнула?

Я не знаю, что сказать. Да и говорить в общем-то не о чем.

– Тебе не приходило в голову, что мне здесь так же неуютно, как тебе?

– Ты должна отозвать заявку, Эл. Ради меня. Пожалуйста, уступи мне хоть это.

– Что? Что тебе уступить? Не тебе выбирать, кто участвует в революции. – «Революцию» она закавычивает пальцами.

В ее словах есть логика. Я осознаю ее правоту. Но если Эл будет участвовать, она может в самом деле победить и таким образом все испортит.

Я помню тот вечер два года назад, как мы сидели за кухонным столом и я притворялась, будто не слышала, что мама предложила ей участвовать в конкурсе. Не стоило придавать этому такого значения, но уж как вышло. Я спрятала ту минуту глубоко внутри, но теперь она прокручивается у меня перед глазами как на повторе, затмевая все остальное. Моя родная мать. Мы жили в одном доме, но за все это время ей не пришло в голову пригласить на конкурс красоты меня.

По-моему, я заслуживаю немного эгоизма. Заслуживаю раз в жизни хоть что-то получить.

– У тебя уже все есть, – говорю я.

Идеальные родители. Идеальная работа. Идеальный бойфренд.

– Уступи это мне.

Эл мотает головой.

– Так нечестно. Я тут ни при чем. Знаешь, Уилл, наверное, Кэлли права. Наверное, мы переросли друг друга. Мешаем друг другу двигаться вперед. Я и так из-за тебя от многого отказываюсь. Поверить не могу, что ты просишь меня не участвовать.

Вся горечь, вся грусть последних месяцев сгущаются во мне в огромный ком гнева. Мешаем друг другу?

– Кэлли? Серьезно? А я поверить не могу, что ты обсуждаешь с ней нашу дружбу! Прости, что я не могу быть безмозглой подружкой, которая сидит рядышком и рассказывает, какая ты охренительная. Говори уж как есть: это не мы мешаем друг другу. Это я мешаю тебе, не так ли?

Она не отвечает.

– Я тебе не второстепенный персонаж и не толстушка – подружка главной героини. – Я подхожу к ней на шаг. – Вся эта затея с конкурсом красоты – для меня, Эл. Я делаю это для себя.

От злости Эл заливается краской.

– Ты дерьмовая подруга, Уилл, и я не собираюсь больше тратить на тебя время. Я не отступлю, даже не надейся.

И она уходит.

Тридцать один

В понедельник Эллен меня игнорирует. Я это заслужила. И ожидала. Мы обе очень вспыльчивые, но после ссоры Эллен всегда легко мирится, и я привыкла на это рассчитывать. Однако проходят выходные – и я не получаю от нее ни единого сообщения. Во вторник со мной не здоровается даже Тим, и тогда тугой узел у меня в животе сменяется паникой.

Сегодня я просто обязана с ней поговорить. Не знаю, кто был прав, кто нет, но без нее я не справлюсь. Я ловлю ее в коридоре после второго урока. Все будет хорошо, говорю я себе. Мы как муж с женой, которые вместе сто лет и уже даже не помнят, с чего начался спор.

– Эй, Эллен! Э-э-эй!

Остановившись, она оборачивается и напряженно ссутуливается, будто пытается физически от меня отгородиться.

– Что, черт побери, мне делать на шоу талантов? – спрашиваю я, делая вид, что все как прежде.

Она открывает рот – и сердце бешено колотится у меня в груди, пока я жду ее ответа. Но она просто качает головой и уходит.

Мимо проталкивается Кэлли и, бросив на меня злобный взгляд, убегает следом за моей лучшей подругой.

– Элль-Белль!