Пышечка

– Н-да, будет тесновато.

Официантка недовольно поджала губы, но Милли только повела плечами и попросила принести ей стул. Люси при таком раскладе ушла бы из ресторана, но Милли, кажется, вообще не придала этому значения.

Вскоре мы заказываем еду, и я спрашиваю:

– Вы уже придумали, что будете показывать на шоу талантов?

– Я хочу что-нибудь связанное с футболом, – отвечает Аманда. – Типа всякие финты с мячом.

Она сильно дергает ногами, сотрясая весь стол. Аманда из тех людей, кто не может сидеть спокойно.

– Ты играешь в футбол? – спрашиваю я, а Милли подается вперед, водрузив локти на стол.

Никогда бы не подумала, что человек с разными ногами может так увлекаться спортом, как Аманда.

– Ну, я не в команде, но мы с братьями частенько гоняем мяч, – объясняет она.

Милли ободряюще ей улыбается.

– Ну а почему бы и нет. Помню, несколько лет назад старшая сестра Люси Сандерс демонстрировала навыки оказания первой помощи.

Ханна скрещивает руки на груди и откидывается на сиденье. У нее длинная челка до самых ресниц, из-за которой кажется, что за столом с нами сидит говорящий парик.

– Может, нарядиться лошадью и погарцевать на сцене? – предлагает она.

Милли оборачивается ко мне, и все в ней, кроме улыбки, выдает тревогу:

– Ну а ты, Уилл?

– Не знаю.

Я никогда не увлекалась ни танцами, ни скрипкой, ни каким-либо спортом.

Список моих талантов: просмотр телешоу; дружба с Эллен; вздохи; знание наизусть почти всех песен Долли Партон.

– А еще нам нужно позаботиться о платьях и подготовиться к интервью.

– Я больше ни цента не потрачу на это дерьмо, – говорит Ханна. – Если ничего не найду, пойду в джинсах.

– Может, мы сошьем тебе платье? – предлагает Милли совсем тонким голоском, будто вот-вот сорвется.

Ханна не отвечает. Глядя на нее, я все гадаю, поняла ли она что-нибудь из нашего с Бо разговора в женском туалете. Мы не так много сказали друг другу в тот день, но она стала свидетелем такой огромной тайны, о которой я не рассказывала даже лучшей подруге.

– Итак, начнем с того, что стоит разузнать. – Аманда пожевывает прядь своих волос. – В тот раз все пришли нарядные, а мы выглядели как полные дуры. Любительницы.

– Ну, – говорю я, – главное – платья, номер на шоу талантов и интервью. Но вообще никаких особых требований нет. Просто подняться на сцену, не грохнуться у всех на виду и делать вид, что накладные ресницы не колют тебе глаза. А, и еще купальники – о них тоже нужно подумать.

Милли грызет кожу на большом пальце.

Ханна скрещивает руки и вытягивается всем телом, все больше и больше тесня Аманду на сиденье.

– В какой же мы жопе. Твоя мама заведует всем этим предприятием, и это все, что ты можешь нам рассказать?

– Я не какая-то там фанатка конкурса красоты, ясно? До прошлой недели мне он был по барабану. Мне жаль, если у тебя сложилось ощущение, что ты зря ввязалась в это, но, дорогуша, назад пути нет.

Милли, шумно прихлебывая, допивает газировку.

– Ну, м-м, Уилл… Если ты не возражаешь, я хотела бы кое-что добавить. – Она ставит стакан на стол и выпрямляется. – Конкурсы красоты – это не только платья и таланты. Это еще и то, как подает себя каждая участница. В том числе чувство собственного достоинства. Не случайно зачастую королевы красоты многого добиваются в дальнейшей жизни. Взять, к примеру, хоть мисс Хейзел. – (Это наша местная радиоведущая.) – Или доктора Сантос. Точнее, докторшу. Победительницы должны быть хороши во всем.

И тут меня озаряет: Милли не шутит. Она во все это верит и воспринимает все всерьез.

– Ни одна из нас не идеальная конкурсантка, – продолжает она. – Думаю, с этим согласятся все. Секрет в том, чтобы сыграть на наших сильных сторонах. Не сочтите за хвастовство, но я уверена, что лично у меня интервью в кармане. Ну а когда ты, Аманда, проделываешь свои фокусы с мячом в коррекционных ботинках – это чистый восторг.

Я жду, затаив дыхание (ну практически), когда она дойдет до меня и каким-то образом меня вдохновит.

– Ханна, не пойми меня неправильно, но я видела тебя в купальнике, и ты огонь, детка.

У Ханны дрожат уголки губ. Если Милли удастся заставить ее улыбнуться, это будет чудо господне, никак иначе.

– Так вот, как нам сказали на открытии конкурса, это восемьдесят первая годовщина Мисс Лю…

– Стой, а у меня какая сильная сторона? – перебиваю я.

Милли улыбается:

– Разумеется, уверенность в себе.

Я буквально зависаю. Как она видит то, чего я не ощущаю? И какой смысл изображать уверенность, если на самом деле ее нет? Раньше отражение в зеркале нисколько меня не смущало, но Бо все испортил.

Говорят, если нравишься кому-то, проще понравиться самой себе. Но это вранье. Я могу сколь угодно убеждать себя, что жир и растяжки не имеют значения, но все равно это неправда. Даже если Бо на них плевать, мне – нет.

Впрочем, бывают дни, когда мне все абсолютно по барабану и мое тело полностью меня устраивает. Не понимаю: как во мне разом уживаются два этих совершенно противоречивых состояния?

– Тебе есть что добавить, Уилл? – спрашивает Милли.