R.o.f.r - 2 (СИ)

Кодрак спустился в метро, сел в вагон на кольцевой линии, забился в самый угол, накинул капюшон, закрыл глаза. Здесь, в лязге и скрежете; посреди потных тел; в атмосфере вожделения, усталости, раздражения и тупости; здесь его тело, раздираемое, насилуемое и оглушённое, испустило крик жажды. Жажды свободы, света, бескрайности, тысячи и одной радости. Он знал, что стоит ему пошевелиться, и его разорвёт на кусочки -- ибо Сила, ответившая на зов, была беспрецедентной по своей интенсивности. И он замер, позволяя ей совершать Её непостижимую работу. Рядом, расслабившись и полузакрыв глаза, примостилась женщина в летах. Вероятно, она что-то ощутила, и сидела едва дыша, обретая себя.

Он не знал, почему залез в метро, вместо того, чтобы уйти в парк, в лес, в поле. Или знал, но...

*

-- Величие и мощь моей душе отвратны.

-- Но почему?! -- Изи распахнула глаза: её коронный жест. -- По-твоему, божественное должно быть немощным и мелким, ходить в лохмотьях и падать лицом в пыль, пока Враг с радостью пользуется свободой, которую мы поднесли ему на блюдечке?

-- Сила демонична. -- Бэт любил поспорить; вероятно, находил в этом некую радость существования.

-- Хэви, ты слышал?

-- Что такое, дорогая?

-- Не зови меня так... Бэт говорит, что "сила демонична", что "величие и мощь его душе отвратны".

-- С чего он взял, что они отвратны именно его душе, а не его жалкому уму или ещё более жалкому сердцу, иссохшему и обессиленному?

-- Ну слушай, если в таком тоне оскорблений...

-- Это не оскорбления, Бэт. Раскрой уши. Я задал тебе вопрос и дал шанс реабилитироваться перед высшей реальностью.

-- Реабилитироваться перед высшей реальностью? Ну, не знаю. Разве это не гордыня?

-- А то, что говоришь ты, не продиктовано ли гордыней?

-- Конечно, продиктовано. Я эгоист. Как и все. И ты тоже. Поэтому мы можем в некотором смысле смириться... -- Бэт был добр и мягок, но...

-- То есть, ты заявляешь: "я -- дерьмо, но и все остальные, включая тебя, тоже дерьмо". Странно.

-- Я червь. И все люди. Ты будешь с этим спорить?

Хэви, прищурившись, сквозь клубы дыма разглядывал Бэта, как диковинку в зоопарке:

-- Иногда ты интуитивно чувствуешь, что истинно, а что ложно. Но не доверяешь своему сердцу. Поэтому ложные вещи легко могут убедить тебя в своей правильности. Но ты добр и мягок, поэтому я прощаю тебя.

-- Хэви, ну знаешь!...

-- Плесни мне чаю, Бэт... И дай печеньку... Нет, вон ту... Нет-нет, ту, что под ней... Левее... Нет, не эту... правее...

-- Хэви, кончай стебаться над человеком. Я не такая добрая и мягкая, как Бэт. Могу и наподзатыльничать.

Бэт закрыл лицо ладонями:

-- Хэви, разве так можно? -- но сквозь ладони сияла улыбка. -- Пойду к Слоули на балкон. Он не злой, как вы.

-- Балкон или Слоули? "Наш злой балкон покажет путь домой".

Бэт вышел на балкон, присел рядом с Кодраком, следящим за проплывающим облаком.

-- Сидишь?

Кор кивнул.

-- А. Ну, хорошо... Я вот думаю... Всю жизнь люди пытаются меня избить. Наверное, они получают от этого радость. Вчера вот в магазине какой-то чел стал настойчиво просить у меня на пиво. Я отказал, а он стал меня обзывать. Я отошёл подальше и показал ему фак. А он погнался за мной.

-- И как?

-- Не догнал... Что за этим стоит? Какой урок? Надо бы разгадать.

-- Может быть, таким образом Реальное корректирует твою точку зрения на Силу?

-- Точку зрения? Какую?

-- Которую ты только что высказал в комнате.

Бэт наморщил лоб:

-- То есть, с помощью гопника Реальность корректирует мою точку зрения на Силу?... А, на то, что Сила -- демонична?

Кодрак кивнул.

-- Но ведь это происшествие лишь доказывает мою правоту.

-- Или твою неправоту. Всё зависит от взгляда. Хэви, конечно, прав, но иногда сердца недостаточно. Нужен ещё и широкий разум, не запертый в тюрьму принципов.

Они помолчали, скрестив взгляды на облаке.

-- Я чего-то потерял нить твоей мысли. -- Наконец, вымолвил Бэт.

-- Честность -- твоя особая черта.

-- Ну, наверное.

-- У каждого свой взгляд и свой путь. Но путь Хэви чуточку прямее и ведёт в будущее. Поэтому я и выбрал его.

-- Выбрал? Между кем?

-- К примеру... между им и тобой. Между им и миллионами других людей, прошедших в тот день мимо меня.

Бэт потёр лоб, изрытый морщинам. Он даже не обиделся. Кодрак молчал. По груди растекалось странное чувство. Оно отличалось от ощущения, возникающего в одиночестве. Бэт сидел рядом, меланхолично почёсывая жидкую бородёнку:

-- Ладно, пойду. Пока.

И ушёл, унося в себе частицу жажды, столь отличной от кипятка бессилия, властвующего над наиболее деятельными представителями Хомо.

Из комнаты слышались обрывки разговора.

-- Но как ты можешь заниматься музыкой и при этом поклоняться смерти? -- неистовствовал Хэви.

-- Почему поклоняться? Просто... Ну нет, я не могу в таком тоне. Хэви, ты очень злой. Я ухожу... Пошли в парк прогуляемся. Изи, ты идёшь?

Через три минуты хлопнула входная дверь, и в комнате стало тихо. Кодрак осторожно заглянул внутрь, удостоверился, что он в комнате один, лёг на кровать и замер, отвернувшись к стене.