Раб сердец

…Бран дождался пока дрова прогорят, закрыл заслонку дымохода. Вместе с Рыжим выскочили по нужде, вернулись, при свете лучины улеглись спать. Карр опять дремал на подоконнике, сунув голову под крыло. Пёс обстоятельно устроился поверх серых одеял, которыми до подбородка закрылся Бран и почти сразу издал громкий заливистый храп. Бран мстительно толкнул Рыжего пяткой. Тот поперхнулся, перешёл на мерное сопение. А его хозяину не спалось. В голову лезла всякая всячина…

…В лесной глуши, где они стали жить, ничего не могло произойти, ничего не менялось. Зато с самим Браном произошли с момента памятной встречи с чародеями воистину изумительные перемены. И он с волнением и удивлением ощущал их.

Началось всё, бесспорно, у старой плотины, когда он, сумев-таки подняться на трясущихся ногах, понял, что произошло. И с тех пор не прекращалось. Не звучали внутри него никакие голоса, рассказывающие обо всём на свете. Не было никаких ярких и цветных видений про то, как устроен Наш Мир. Он теперь просто знал если не все, то в тысячи тысяч раз больше всех вместе взятых людей, окружавших его. Он мог ответить если на любой вопрос, то, по крайней мере, на вопрос, имеющий вразумительный ответ. Это очень пригодилось Брану, когда он с Карром на плече и Рыжим у ноги продирался ночью сквозь чащу, зная, что впереди должно быть озеро, а на берегу — усадьба лесозаготовителей. Бывший поползаевский учитель никогда прежде не бывал в здешних краях, однако при этом с совершеннейшей ясностью ведал, куда следует идти в полной темноте. И ничуть не удивился, увидев, что добрался именно туда, куда направлялся.

Нечеловеческие знание и понимание наводняли его до краёв. Премногозание и всепонимание. Они заполняли Брана изнутри, каждое мгновение теперешней жизни распирали его, не оставляя в сознании места ни для чего больше. Он знал, что металлов не семь, а гораздо больше, знал из какой руды и как их можно выплавить. Ему было известно, куда впадает каждый ручей, мог нарисовать русло и указать скорость течения. Он мог описать целебные и вредоносные свойства любого растения, повадки всех зверей и привычки рыб. Однако, всё это были, так сказать, «обычные» знания, которыми он мог легко поделиться с окружающими. Но имелось в невероятно расширившихся кладовых памяти ещё и другое, то, для объяснения чего в языке не придумано слов и понятий. Вот как, к примеру, объяснить и описать мельчайшие, невидимые глазом частички, из которых состоит всё на свете? Или то, чем заполнены промежутки между частицами? А как растолковать, почему дети похожи на родителей, отчего из яблочного семечка вырастает именно яблоня? Бран всегда с полным основанием считал себя неплохим учителем. При всём том он с ужасом убедился, что не может изложить четыре пятых из того, что теперь понимает и представляет. А это так мерзко, когда все понимаешь, но не достаёт слов!

— «Придётся заново учиться рассказывать. — мрачно осознал Бран. — Если будет кому рассказывать… В двух смыслах: если окажутся слушатели и если сам рассказчик дотянет до весны. Чего раскисаю-то? Дотяну!» И уснул.

Уроки Брана

О Зазныбье

Зазныбье — местность, находящаяся к северо-западу от Поползаевска. Входит в состав Поползаевской волости. Состоит из Смердуновского, Гадюкинского, Писюковского, Сутуловского и Кошкинского уездов.

При Чёрной власти обладала развитым сельским хозяйством, там выращивали пшеницу, рожь, лён и просо, разводили крупный рогатый скот (молочный и мясной), овец, свиней и лошадей. Крепло сельское ремесло. Численность населения возрастала на 9 000 человек в год.

3.

Смурень в отчаянии выругался. Дотащить брата до селения так быстро, как следовало бы, вряд ли удастся. Ясень был без чувств, губы страшно посинели, руки были совсем холодными. И как его угораздило наступить на болотную вертячку? Всё в весеннем лесу вроде бы хожено-перехожено бережно да осторожно и вдруг — нате вам, получите змею. Смурень выдавил кровь из ранки, потом, припав губами к укусу, сколько мог отсасывал и сплёвывал отраву. Заставил брата пить из ручья до полного изнеможения, помог подняться, и тот, прихрамывая на укушенную и стремительно опухающую ногу заковылял рядом с ним. Неизвестно, что там было с той змеюкой может, какая-то особенная гадина попалась, однако уже через полчаса Ясень обеспамятел и Смурень поволок его на плечах.

— Да будь всё проклято! — злые слёзы хлынули из глаз Смуреня. — Как же быть-то?