«Работа мечты». За кулисами индустрии моды

Я встречаюсь с Филиппом в центре Брюсселя в модном баре, в самом сердце района, заполненного бутиками модных дизайнеров, — здесь он живет и работает. Филиппу за сорок; в прошлом он работал дизайнером в нескольких парижских домах моды и в независимом качестве, а в настоящее время совмещает преподавание с фрилансом, чтобы «позволить себе роскошь иметь время». Он рассказывает, как пришел в моду:

Мальчиком мне было необходимо самовыражаться, рисовать <…> я был модным подростком, подростком, которому не нравилось быть как все и хотелось быть в меньшинстве. Так я постепенно начал понимать, чем хочу заниматься и еще больше — чем не хочу. Когда я смотрю на окружающих меня людей, кто занимается модой и занимается уже давно, они, как и в других профессиях, часто знают, чем не хотят заниматься. Я точно не хотел, во всяком случае в то время, начинать легкую учебу, неинтересную учебу, работу, которая не оставляет места для мечты, как у моих друзей, ставших социальными работниками, адвокатами или коммерсантами.

Свидетельство Филиппа сводит воедино причины, обычно упоминаемые работниками моды, когда они объясняют свое желание работать в этой сфере. Несмотря на разный возраст, профессии, происхождение и биографии, причины, подтолкнувшие их перейти границу, которая отделяет потребителей мечты от тех, кто ее создает, повторяются из интервью в интервью. Элинор — американка, модный фотограф и бывшая модель шестидесяти лет. Она родилась в начале 1950‑х годов в маленьком провинциальном городке в США: «У моей матери всегда был журнал Vogue, и это было для нее спасением. Мой отец в конце концов оставил ее, и журнал стал всем, что у нее было. Ей не нравилась ее работа, поэтому я думаю, что мода была для нее спасением». Элинор выросла в мире, где мода, в виде модных журналов, была мечтой, позволявшей забыть о реальности. Двадцатитрехлетняя Майра из небольшого фламандского городка только что окончила факультет дизайна в La Cambre[127]. Когда я спрашиваю, как она пришла к этому, она также объясняет, что на нее повлияли журналы:

Ты спрашиваешь сама себя в детстве: «Что бы я хотела делать в будущем?» И принимаешься мечтать! Думаю, когда ты маленький, ты видишь самую разную рекламу и говоришь «вау». Я вклеивала рекламные изображения в дневник и думала: «Как бы я хотела быть похожей на нее». <…> Это мир мечты. А в Париже, когда видишь модную одежду, говоришь себе: «О, если бы у меня была такая одежда, возможно, у меня была бы и соответствующая жизнь». <…> Это завораживало меня, и я решила посмотреть, что происходит «за кулисами»… Я узнала, как осуществляется производство. И вдруг мое отношение ко всему этому изменилось, и мне захотелось скорее создавать, чем покупать.

В случае Элинор и Майры, а также Тьерри, Людо и многих других моих респондентов желание работать в сфере моды было продиктовано вкусом к красоте и роскоши, а также потребностью стать частью изображаемой в женской прессе и рекламе мечты, которая представляет собой бегство от реальности или от нормы, вызывающих фрустрацию[128]. Стремление к эстетичности и утонченности сочетается с отказом от «работы, которая не вызывает желание мечтать», по словам Филиппа, то есть от обычной жизни, символом которой является классический штатный работник. Поэтому их мечта — это также мечта от противного: мир моды выбирают не только за его специфические качества, но и за то, чем он не является, чему противостоит. Так, например, Людо объясняет, что он пришел в моду, потому что она предлагает альтернативу слишком упорядоченной жизни.