Работа над фальшивками, или Подлинная история дамы с театральной сумочкой

…суд признал, что Васильев лузер: купил подделку, хотя изучал ее 4 дня, проиграл суд Шумакову, с которого требовал 250 000, проиграл суд по уголовному делу. Проиграл все что только можно. Надо было видеть физиономии его жены и Шкуренок, мы смотрели и любовались их переживаниями. Васильев тоже сидел как оплеванный. А судья 45 минут трамбовала обвинительное заключение Следственного комитета, выступление государственного обвинителя Лытаева, который на суд вообще не пришел, видимо зная, что будет утрамбован, а также выступление представителя потерпевшего Семенова. Пока она не растерла их в пыль, она не закончила чтение приговора.

По всем пунктам обвинения Баснер оправдана, в гражданском иске на 16,5 млн Васильеву отказано, с Баснер снята подписка о невыезде, она имеет право на реабилитацию и компенсацию.

Как видите, это просто разная философия, разные взгляды на жизнь с совершенно различных точек зрения.

Если у Вас будут вопросы или я еще как-либо смогу быть Вам полезен, то мой телефон +7-921-905…

С уважением,

Андрей Васильев

От: Dimitri Voltchek <…>

Дата: вторник, 16 августа 2016 г., 10:30

Кому: Andrey ‹…›

Тема: Re: интервью Золотоносова

Андрей, здравствуйте!

То есть, если называть вещи своими именами, Вы думаете, что евреи-либералы выгораживают свою? Меня эта версия нисколько не шокирует, хотя я вроде бы и сам отношусь к той же социально-этнической категории. Более того, я первым делом об этой версии и подумал.

Но должен признать (и это я говорил Золотоносову), что сама история одной подделки меня не очень интересует. Я сам коллекционер (собираю чешский авангард) и знаю эту среду. Интересна, в первую очередь, индустрия подделок и вовлеченность в нее государства. Вы убеждены, что в Русском музее работает некая группа фальсификаторов? Когда, по Вашему мнению, была изготовлена картина Григорьева?

С уважением,

Дмитрий

On 16 Aug 2016, at 17:24, Andrey <…> wrote:

Добрый день, постараюсь отвечать по пунктам. Меня как раз несколько шокирует такое наименование — евреи-либералы. Потому что под органикой я имел в виду некоторые золотоносовские комплексы (они описаны и каталогизированы широким спектром авторов от Левинтона, Эткинда и Топорова до Солженицына и Кожинова) и скорее биологическое, лишенное содержательного наполнения, кучкование команды поддержки. Даже если в их среде и звучит этническая компонента в качестве одного из мотивов для защиты попавшего в беду члена, то я ее стараюсь избегать. Хотя Золотоносов, разговаривая со мной, внимательно изучал мое лицо, говоря, что нос у меня еврейский, а вот глаза — нет.:)

Что касается либерализма, то я старался все время действовать в рамках правового поля и НИ РАЗУ не заплатил никому ни копейки. Тот факт, что я никак не влиял на суд, удостоверяется оправдательным приговором. Что касается противной стороны, то на протяжении долгого времени они сдерживали возбуждение уголовного дела, влияли через свои связи в прокуратуре и в полиции. (Адвокаты Баснер — одна бывший высокопоставленный следователь с мужем-прокурором, другая — бывший судья.) Возможно, они и позиционируют себя вербально как либералов, но поведенчески это вряд ли усматривается. Так что либералом — в классическом понимании, а не российском — скорее я назвал бы себя.

Хотя, конечно, я упустил из виду некоторый корпоративный интерес, потому что все эти музейщики немного приторговывают, все принимают участие (за единичными исключениями) в коммерческой экспертизе. Естественное в этой среде опасение — «а вдруг такое случится со мной?».

Теперь о музее и группе фальсификаторов. Я бы все-таки развел их в разные (но близкие друг к другу) сектора художественного рынка.

Он так устроен, что картину невозможно продать без экспертизы. Поэтому есть несколько групп, специализирующихся на изготовлении подделок, и есть устойчивые связи с определенными людьми в музее, выполняющими экспертные исследования для частных лиц. Это трудно описываемый в определенных — тем более, процессуально — категориях пласт жизни. Ни один суд и даже опер, сидящий на борьбе с преступлениями в сфере искусств, не усмотрит во фразе «Слушай, есть Шишак. Вполне может исполнять обязанности. Давай встретимся» совершенно конкретного предложения участвовать в продаже фальшивой картины Шишкина. В этом и состоит неимоверная сложность расследования такого рода преступлений, тем более, что у фигурантов всегда при себе может оказаться бумажка за подписью какого-нибудь всемирного эксперта, полагающего, что картина является подлинником.