Работа над ошибками

— Такое ощущение, что здесь никого не было много лет. И туалет тут с деревянным сиденьем. Прямо древность какая‑то! И этот старый камин с железной решеткой. Мы словно попали в другую эпоху.

— Пожалуйста, помолчите!

— Где мы? — спросила Саманта. — Я слышу шум машин. Почему вы не говорите мне, где мы находимся?

— Вы голодны?

— Нет.

— Может, вам холодно?

— Тоже нет.

— Тогда помолчите.

— Где я?

— Вы не в состоянии хоть немного…

— Я всю жизнь прожила в Бате. Поверить не могу, что в городе существуют такие места, как это.

— Век живи — век учись, — произнес Маунтджой и зевнул.

Борясь с сонливостью, он встал и подошел к окну. Далеко внизу увидел плотный поток машин, ползущий по Ориндж‑Гроув, мимо Бог‑Айленд и вверх по Пьерпонт‑стрит в сторону железнодорожной станции. Вид из окна открывался великолепный — поблизости не было никаких высоких сооружений, за исключением квадратной башни аббатства с правой стороны. Маунтджой заметил, как блестит вода в реке Эйвон, и разглядел тщательно подстриженные лужайки Пэрэйд‑Гарденс. За шпилем католического собора над железнодорожным виадуком возвышался лесистый склон Линкомб‑Хилл, а еще дальше виднелась вершина Бичен‑Клифф. С левой стороны располагалась Батхэмптонская низина. Прошлой ночью, выйдя на балкон, Маунтджой видел залитый светом замок Шэм. Нынешнее убежище, безусловно, имело свои преимущества, но Маунтджой, будь у него выбор, все же предпочел бы заброшенный кемпинг. Старая каменоломня его не устраивала — там можно было остановиться лишь на одну ночь, не более. Он всерьез подумывал о том, чтобы на время обосноваться в доме на Морфорд‑стрит, но для этого пришлось бы захватить еще двух заложников. Подобная перспектива ему не нравилась. В итоге Маунтджой привел Саманту туда, где они сейчас находились, решив, что водопровод и канализация эдвардианских времен — не самое страшное на свете.

Он понимал, что имела в виду Саманта, заявив, что они словно попали в иную эпоху. Место действительно выглядело странно. Вопрос, однако, состоял в том, сколько времени Маунтджою и его пленнице придется здесь пробыть.

Он снова зевнул. Хроническая усталость стала для него серьезной проблемой. Маунтджой продолжал держать Саманту связанной по рукам и ногам и находился в постоянном напряжении, опасаясь, что полицейские найдут его и схватят. От этого он стал еще более нервным и раздражительным, чем обычно. На него наваливалась депрессия. Если бы он просто сбежал из тюрьмы, а не добивался того, чтобы его оправдали и признали невиновным в убийстве, то давно бы уже сдался, пожертвовав свободой за всего лишь одну спокойную ночь в своей камере в Олбани. Маунтджой твердо решил, что, каким бы ни оказался итог его авантюры, первое, что он сделает после того, как все закончится, — это как следует отоспится.

Спать урывками было опасно, но Маунтджой мечтал о том, чтобы расслабиться хотя бы на несколько минут. Решив, что в сидячем положении бороться с дремотой легче, чем стоя, он опустился на пол и прислонился спиной к стене. Глаза у него стали слипаться.

Маунтджой открыл глаза, как ему показалось, всего через несколько минут, хотя не мог бы сказать даже приблизительно, сколько времени проспал. Первое, что он сразу понял, — Саманты в комнате не было. «Сбежала», — подумал Маунтджой. Скомканные одеяла лежали на полу рядом со скрипичным футляром. Там же он увидел веревку, которая стягивала запястья и лодыжки пленницы. Вскочив, Маунджой бросился к двери, но она оказалась запертой. Значит, Саманта заблокировала ее снаружи. Ощупав карман, он понял, что ключ остался у него. Выходит, он запер дверь сам. Но где же тогда Саманта? Маунтджой подошел к приоткрытой двери, ведущей в другую комнату. Прежде чем распахнуть ее, немного помедлил. А если Саманта поджидает его внутри и ударит чем‑нибудь?

Вынув из кармана пистолет, Маунджой громко произнес:

— Выходите оттуда немедленно!

В ответ не раздалось ни единого звука.

— Саманта!

Подождав немного, Маунтджой пинком распахнул дверь. И снова — ни шороха, ни движения.

— Учтите, у меня в руке пистолет, — сказал Маунтжой и шагнул через порог.

Комната была пуста. Он испытал приступ паники, которая сменилась болезненным недоумением: если Саманты в комнате не было, а через дверь она не проходила, то могла выбраться наружу только через балконную дверь. Но та тоже была закрыта.

Распахнув ее, Маунтджой вышел на балкон и увидел Саманту. Она стояла слева от балконного окна, там, где ее нельзя было увидеть изнутри. Сняв с себя белую футболку, отчаянно размахивала ею в надежде привлечь чье‑нибудь внимание.

Заметив Маунтджоя, Саманта начала громко звать на помощь. До этого она действовала молча. Крича во весь голос и продолжая размахивать майкой, наклонилась над бетонными перилами. Небольшая грудь с заострившимися от октябрьского холода сосками дергалась и колыхалась в разные стороны.