Рабы Парижа

Утром Диана написала уже известное нам письмо и поручила Франсуазе передать его молодому де Шандосу.

Целых четыре часа мадемуазель де Совенбург не находила себе, места, ожидая ответа с таким же напряжением всех душевных сил. с каким подсудимый ждет приговора.

Наконец появилась запыхавшаяся дочка Руле.

— Ну, что? — спросила Диана, сгорая от нетерпения.

— Ничего.

— Он ничего не написал?

— Нет.

— А сказал что-нибудь?

— Даже кричал и махал руками. Вот так.

Франсуаза повторила жесты Норберта.

— Но что же он кричал?

— «Никогда! Никогда! Никогда!» — ответила девчонка, стараясь воспроизвести своим писклявым голоском интонации маркиза.

Мадемуазель де Совенбург попыталась улыбнуться. Она вовсе не хотела, чтобы Франсуаза догадалась, что происходит в ее душе.

— Я так и думала, — сказала Диана, дала девчонке луидор и отослала ее.

Ответ Норберта уничтожил последние надежды. У Дианы исчезли все сомнения. Отныне в ее жизни будет только одна цель: месть подлой обольстительнице Мари Палузат!

Теперь предложение виконта оказывалось весьма кстати. Выйдя замуж, она станет более свободной в своих действиях. И сможет даже последовать за Норбертом в Париж, если молодые де Шандосы переберутся туда. Нельзя спускать глаз с Мари, чтобы воспользоваться первой же ее ошибкой…

Диане доложили, что ее хочет видеть граф де Мюсидан.

…Он вопросительно посмотрел на девушку.

Она мило улыбнулась и кивнула головой.

— Вы говорите… — переспросил Октавий, не веря такому счастью.

— Я говорю «да».

Она думала, что это согласие перечеркнет прошлое и поможет ей забыть обо всем, кроме мести.

Не тут-то было…

Диана упустила из виду своего сообщника Домана.

…Узнав, что герцог остался жив, адвокат чуть сам не умер от страха. Он быстро собрал свои пожитки и готов был исчезнуть из Беврона при малейшей опасности. Нервы его были натянуты до предела и, наконец, не выдержали. Вскоре после разговора с графом де Пимандуром на дороге в Шандос и объяснения с Дианой он слег в постель. Много дней Доман метался в горячке, а когда стал поправляться, услыхал от своей служанки о свадьбе Норберта и о смерти герцога.

Опасности больше не было.

Ростовщик успокоился и стал подсчитывать свою прибыль.

Он получил от Норберта по векселям двадцать тысяч франков золотом. Но, по его мнению, этого было слишком мало за его риск и хлопоты.

Доман стал искать способ получить больше. И тут же его нашел.

Он снова начал гулять по лесной тропинке, ведущей из Шандоса в Совенбург.

По этой же тропе часто ходила Диана под руку со своим де Мюсиданом.

Ростовщик следил за ними из-за кустов, терпеливо дожидаясь возможности поговорить с девушкой без свидетелей.

Однажды она появилась одна.

Адвокат подошел к Диане.

— Чего вам нужно? — холодно спросила она, скрывая беспокойство.

— Простите меня за смелость, быть может, излишнюю…

— Дальше, — сказала мадемуазель де Совенбург, подозревая, что сообщник над ней издевается.

— Я слышал, вы выходите замуж.

— А вам-то что до этого?

— Ничего. Я только хотел вас поздравить.

— Благодарю, — отозвалась Диана таким тоном, словно говорила: «Почему вы все еще здесь?»

— Со всех сторон только и слышу, что о вашей свадьбе.

— Надо же людям о чем-то судачить.

— Я так рад вашему счастью!

— Почему?

— Вы же знаете, как я вам предан.

— Преданы? — иронически переспросила девушка.

— Всей душой… По-моему, вы сделали правильный выбор. Граф де Мюсидан гораздо лучше, чем…

— Вы только это и хотели мне сказать? — гордо прервала его Диана.

Она повернулась спиной к адвокату, собираясь уйти, но он нагло схватил кончик ее шали.

— Я пришел не только за этим.

— Ну, что там еще? — недовольно воскликнула девушка.

— А вы не догадываетесь, о чем мне надо с вами поговорить?

— Нет.

— Совсем не догадываетесь?

— Совершенно.

— Это странно.

— Отдайте мою шаль! — возмутилась Диана. — И уходите сейчас же!

— Одну минуту, — сказал Доман и огляделся по сторонам.

— Скорее! Я тороплюсь. Что вам еще нужно?

— Поговорить с вами о яде.

Мадемуазель де Совенбург отшатнулась от своего собеседника, как от змеи.

Он отпустил шаль, зная, что она уже не уйдет.

— Как вы смеете об этом говорить?

— Что же мне остается делать? Я старый, бедный, больной человек, — печально продолжал он. — Вы с господином Норбертом втянули меня в очень опасное дело. Я рисковал деньгами. Я пережил столько мучений, боясь потерять свободу…

— Я вас ни во что не втягивала! Если вы помните, я вообще не хотела иметь с вами дело. Но маркиз настаивал — и я совершила эту глупость.

— Простите! Вы украли у меня флакон с ядом, чтобы использовать его для достижения своих целей!

— Что вы говорите, Доман? Побойтесь Бога!..

— А у вас нет причин бояться Его? — перебил адвокат. Диана умолкла.

— Господин Норберт и вы, мадемуазель, знатные и богатые люди. Вас никто не тронет. Козлом отпущения сделают меня. Причем, я могу поплатиться жизнью, хотя совершенно ни в чем не виноват. Когда я узнал, для чего вы использовали украденный у меня яд, я заболел от горя. Меня так мучает совесть, что по ночам не могу спать…

— А для кого вы готовили яд? — вдруг спросила девушка. — Разве не для герцога?