Рабы Парижа

— Я травил им крыс и бешеных собак. А вы использовали его против старого господина де Шандоса, который мешал вам стать герцогиней! Но казнить будут меня, потому что я человек маленький и к тому же слишком много знаю.

— Чего вы хотите, наконец? — крикнула мадемуазель де Совенбург, топнув ногой.

— Я боюсь оставаться здесь и хочу уехать за границу.

— Скатертью дорога!

— Но у меня нет денег.

— Это у вас-то, господин ростовщик?

— Увы! Я совсем разорен. Никто не платит долги…

Диана презрительно посмотрела ему прямо в глаза.

— Вы клянчите у меня плату за то, что называете своей преданностью?

— Я хочу достойно жить в изгнании. Надо же бедному человеку иметь хотя бы самое необходимое.

— Сколько вам нужно?

— Немного. Совсем немного…

— Назовите сумму, грязный вымогатель!

Ростовщика трудно смутить бранью.

Доман спокойно ответил:

— Три тысяч франков.

— И я вас больше не увижу?

— Конечно. Но при одном условии

— Каком?

— Что я буду получать их регулярно, без задержек.

— Так вы имеете в виду три тысячи франков…

— …Годового дохода, — закончил Доман.

— То есть я должна вам дать шестьдесят тысяч? — воскликнула мадемуазель Диана.

— Вот именно.

— Это уже слишком! Вы смеетесь надо мной?

— Нисколько, — ответил Доман. — Я и так прошу лишь половину моих убытков от ваших похождений. Один только яд во что обошелся!

— Вы просите? Да вы нагло требуете, как будто у вас есть на это право!

— Я пришел к вам, мадемуазель, с поникшей головой, как положено человеку, просящему милостыню. Если бы я требовал, то вел бы себя совсем иначе. Пришел бы и сказал: давайте столько-то, или завтра же донесу в полицию. А что я теряю, если все откроется? Да почти ничего! Я стар и беден. Вы же с господином Норбертом рискуете всем: честью, богатством, будущим…

Он сделал паузу, чтобы полюбоваться произведенным эффектом.

Диана стояла, задумавшись.

— А кто вам поверит, если вы и расскажете? — спросила она. — У вас нет никаких доказательств.

— Ошибаетесь. Их сколько угодно. Да вот вам одно, для примера.

Доман вынул из кармана листок бумаги.

— Неужели вы думаете, что маркиз де Совенбург пожалеет несколько тысяч за это письмо, которое бы очень не понравилось графу де Мюсидану?

Ростовщик аккуратно развернул листок — и девушка с трепетом прочитала:

«Норберт!

Вы говорите, что я Вас не люблю. Но вот Вам доказательство обратного. Давайте уедем вместе…»

В конце стояла подпись: Диана.

«Боже мой! Подлая Франсуаза! А я еще так заботилась о ее матери!» — мелькнуло в голове у девушки.

Она бросилась к Доману и хотела вырвать у него письмо.

Адвокат быстро спрятал руку за спину и насмешливо погрозил ей пальцем:

— Эту записку вы у меня не украдете, как раньше флакон! Я отдам ее только в обмен на деньги. А если все откроется и меня арестуют, то, по крайней мере, я буду сидеть на скамье подсудимых в хорошем обществе.

— У меня нет таких денег, — в отчаянии прошептала Диана.

— Зато для господина Норберта это сущие гроши.

— Так попросите у него!

Доман покачал головой.

— Я не так глуп. Он — достойный сын старого герцога и скорее изжарит меня на медленном огне, чем даст денег за это письмецо. А вам ничего не стоит уговорить его. Дело-то общее…

— Послушайте!..

— Ничего не хочу слушать. Я никого не отравлял. Сегодня у нас вторник? Если в пятницу я не получу то, что прошу, берегитесь выходить замуж!

Ростовщик отвесил издевательский поклон и торопливо зашагал по направлению к Беврону.

Он давно уже скрылся из виду, когда остолбеневшая от страха Диана прошептала с дрожью в голосе:

— Негодяй!.. Какой негодяй!..

Девушка понимала, что ростовщик выполнит свою угрозу даже в том случае, если не получит от этого никакой выгоды: во-первых, под действием темного инстинкта, заставляющего подлецов творить зло бескорыстно, ради одного только удовольствия его творить, а во-вторых, чтобы она в другой раз была сговорчивее.

Однако лишь глупцы опускают руки, попав в беду, а потом повторяют жалкие слова самоутешения.

Человек же умный и сильный духом начинает действовать.

Диане не пришлось долго раздумывать. Она вынуждена была поступить так, как хотел Доман.

Конечно, Норберт поможет: опасность угрожает не в меньшей мере и ему самому. Но гордая мадемуазель де Совенбург страдала от унижения при одной только мысли, что ей придется просить его о помощи!

Диана поспешила к дому вдовы Руле.

Увидев ее, Франсуаза сильно покраснела, чем и доказала свое предательство.

Но больше послать к Норберту было некого. Поэтому Диана сделала вид, что ничего не случилось, хотя про себя и поклялась отомстить плутовке за ее коварство.

Весь день мадемуазель де Совенбург вместе с виконтом Октавием занималась приготовлениями к свадьбе и всем казалось, что трудно найти девушку более счастливую, чем она.

Сердце же ее сжималось от волнения.

Найдет ли Франсуаза Норберта? Придет ли он на свидание?

А может, он уже уехал с женой в Париж?

Наконец, наступил вечер.

Диана побежала на условленное место.

Норберт был там.

Когда она появилась, молодой человек невольно устремился к ней, но вовремя удержался.