Рабыня

15 апреля 1848 г.

Дорогая Кейт,

Итак, решено – Сэмюэл остается с нами. Я очень этому рада и вижу, что папа и мама тоже. Он будет спать внизу в запасной комнате, папа сделал для него низкую кровать и табуретку. Он прекрасный мальчик, серьезный и вдумчивый, не такой капризный и веселый, как наш маленький Перси. О, теперь я слышу твой голос – я не должна их сравнивать. Как может другой ребенок, вообще любой другой человек походить на нашего Перси? Но иногда я смотрю на Сэмюэла, когда он молчит после обеда, или утром, когда он ждет, что папа позовет его помочь в сарае или в поле, – и отворачиваюсь, потому что он так похож на Перси. Посадка его мальчишеской головы, прямая линия спины, когда он сидит. Это почти разбивает мне сердце.

Сэмюэл, я думаю, счастлив здесь, насколько может быть счастлив сирота. Мама присматривает за ним утром и ночью, а папа опекает его днем, показывает ему токарный станок и учит правильно строгать дерево. Ни папа, ни мама не говорят об этом со мной, но я вижу, что в них появилась легкость, которая исчезла на два долгих года после кончины Перси. Вчера я услышала, как мама напевает на кухне – представляешь! Я хотела обнять ее и захлопать в ладоши, но не стала этого делать. Я потихоньку ушла и оставила ее с руками в муке и с песней, эхом отлетавшей от противня. Да, Сэмюэл дал нам новую надежду, и за это я ему очень благодарна.

Приходил Джек Харпер, чтобы поговорить с отцом о столярных работах. Его мать очень плоха, говорит отец. Джек кивнул мне, но мы с мамой были заняты консервированием ранних овощей, и мама велела мне не отвлекаться.

Твоя нежная и послушная сестра,

Доротея