Рабыня

12 апреля 1848 г.

Дорогая Кейт,

Есть новости из города. Полевого работника вдовы Прайс еще не поймали, хотя кажется, что весь округ каждую ночь бросается в погоню, целая кавалькада наших землевладельцев скачет по залитым лунным светом дорогам. Они наслаждаются этой шумихой, радостные крики вчера ночью разбудили меня. Возможно, беглеца уже давно нет, возможно, он даже ходит по улицам вашего города, когда я пишу это. По правде говоря, я надеюсь, что это так. Вдова Прайс с каждым днем становится все мрачнее, ее хмурые глаза все глубже тонут в морщинах, словно каменея, чтобы никогда больше не подниматься.

Мама говорит, что вдова Прайс потеряла в прошлом месяце четырех рабов – они убежали, и разве это не опасно – женщина занимается сельским хозяйством одна, ее единственный сын ушел на запад и не подает вестей? Но все же ее бледность, черные одежды, которые она все носит после смерти мужа, ее глаза, черные, как и ее юбки, ее пронзительный и резкий голос, распекающий детей, бегающих после воскресной проповеди, – от этого мне не по себе. Кажется, для нее милосердие – слабость, а не добродетель, человеческие страдания и боль не имеют значения, и их просто нужно терпеть как есть, не пытаясь помочь страждущим. Хорошо бы все ее работники сбежали!

Твоя любящая сестра,

Доротея