Рабыня

11 апреля 1848 г.

Дорогая Кейт,

Я была так рада получить твое письмо сегодня утром! Я открыла его дрожащими пальцами и прочла за один присест. Мамы и папы нет дома – отец снова ушел к пастору Шоу, а мама с Сэмюэлом уехала в город к сапожнику, так как башмаки бедного мальчика разбиты и порваны по швам. Я так рада, что дела Гарета идут хорошо, хотя тебе, наверное, несладко от того, что он так много часов проводит в банке. Я верю, что со временем его нагрузка уменьшится, когда он докажет своим работодателям, что он умный и почтенный клерк. Вы вместе на всю жизнь, не забывай об этом, моя нетерпеливая Кейт!

Никак не решусь начать печальный рассказ о матери нашего бедного Сэмюэла. Исчезновение его отца не было таким невинным, как казалось. Шериф Рой пришел сюда, чтобы осмотреть тело женщины, которое папа положил в сарае. Оказалось, что ее душили. Я содрогаюсь, даже когда пишу об этом, так это ужасно. Бедный Сэмюэл не слышал худшей части, я поспешила вывести его из комнаты, как только вошел шериф, и отвела наверх поиграть с игрушечным паровозиком – помнишь его, Кейт? – пока шериф Рой внизу рассказывал о своем печальном заключении.

Кажется невозможным – женщина, так любимая мужчиной, с которым они вместе родили и вырастили ребенка, – и тот же мужчина доставил той же женщине такую жестокость и боль. Возможно, ты считаешь меня наивной. Но как Бог мог допустить такое? Сколь же многого я не понимаю.

Я знаю, папа ненавидит, когда я хоть как-то подвергаю сомнению его Веру, но после смерти Перси я не терплю этих детских сказок. Мысль о том, что все предопределено, что добродетельных ждет добро, а зло – только нечестивых, такая же правда, как лесная фея, которую мама предлагала нам выследить в лесу, когда мы были детьми. Ты помнишь, Кейт? Как я в нее верила, в эту фею с тонкими зелеными крыльями и бледно-голубой кожей. Я верила, что она присматривает за мной зимними ночами, когда в кустах завывает ветер. Со временем я переросла лесную фею, а со смертью Перси переросла и другие сказки.

Я очень хорошо помню маленькие ножки Перси на берегу реки. Он скакал за стрекозой, и я услышала, как он зовет меня, тихо, запыхавшись от бега. Я отвернулась лишь на мгновение – Кейт, на одно мгновение, – а потом всплеск. Во сне я все еще ищу его в темной воде. Мои руки хватают только корни кувшинок и стайку головастиков, их раздутые тела странно скользят у меня между пальцами. Я не должна себя винить, ты, мама и папа говорили мне это тысячу раз. Я слышу ваши слова, но ночью, когда я просыпаюсь от этих снов, я едва могу дышать от боли. Тяжело, горько. От того, что я не успела, что оставила его в этом холоде. Я не нашла его. Только я могла спасти его, и только я его не спасла. Где был Бог в тот день, скажи, где Он был?

Твоя

Дот