Race Marxism

Читатель может задаться вопросом, какого же расового синтеза добивается Критическая расовая теория? Как и все марксисты, они не знают. Они называют его "расовой справедливостью", что является расовым эквивалентом коммунизма, и, не имея никакого описания, он существует в рамках ужасно многого "воображения". Впрочем, это не удивительно. По словам неомарксиста Теодора Адорно, "нельзя позитивно изображать утопию", что он связывает с религиозной заповедью о запрете на наскальные изображения. 186 (Примечание: связывая свою философию с Писанием, Адорно приравнивает утопию, возможно, в конце истории, к Богу, как это сделал бы приверженец гегелевской веры). Как объясняет Адорно, "Утопия, по сути, заключается в решительном отрицании, в решительном отрицании того, что просто есть, и, конкретизируя себя как нечто ложное, она всегда в то же время указывает на то, что должно быть" 187 Но это восторженная реплика Герберта Маркузе о том, что негативное мышление станет "позитивным". Просто никто не знает как, поэтому Хоркхаймер предупреждал, что теоретикам не стоит пытаться, а нужно просто указать на те аспекты этого общества, которые они хотят изменить.

То же самое характерно и для размышлений Критической расовой теории о "расовой справедливости". Вместо того чтобы рассказать, как это будет выглядеть или как мы можем добиться этого в реальности, теоретики "Критической расы" призывают своих последователей "переосмыслить" расовую систему, никогда не говоря, как это сделать. Это потому, что она не знает как; коммунизм никогда не знает как. Вместо этого, как и все марксистские движения, теория критической расы выступает за беспощадную критику тех аспектов общества, которые она хочет изменить, и использует политическое пространство, открывающееся благодаря негативу, чтобы продвинуть себя к власти. Теоретики критической расы хотят захватить власть, чтобы установить и внедрить расово-эквивалентный вариант социализма, управляемое государство, в котором расово-критическое сознание будет вести общество к безгосударственному, (расово) бесклассовому обществу в силу своего пробужденного (Woke) сознания. Пока же ему нужен гегелевский статистский тоталитарный контроль во главе с человеком действия, таким как Ибрам X. Кенди, который в конце концов тоже будет отброшен историей. Очаровательно!

С гегелевско-марксистскими теориями всегда одно и то же. Жалуйтесь и захватывайте власть, чтобы установить (культурную) диктатуру антитезиса (для марксистов: диктатура пролетариата; для теоретиков критической расы: диктатура антирасистов). Затем эта диктатура будет управлять обществом до тех пор, пока все не станет идеальным, детали будут определены. В этот раз тоже не получится.

Опасная наивность Руссо

Я хочу сказать немного о Жан-Жаке Руссо, только сравнительно. Его отношение к Гегелю и несколько идей, которые нашли свое отражение в менталитете критической социальной справедливости, просто заслуживают упоминания. Более подробно об этих идеях можно прочитать в восхитительной книге Стивена Хикса "Объяснение постмодернизма", которую я снова рекомендую. Его знания о Руссо и его современной актуальности значительно превосходят мои собственные.

Диалектика "хозяин-раб" и ее влияние на Гегеля, о котором мы только что говорили, среди идей Руссо, вероятно, имеет самое непосредственное значение для последующего развития Критической расовой теории. Это очевидно, поскольку в некотором смысле вся марксистская теория может быть выведена из нее, не говоря уже о прямом применении расы в этом контексте. Еще один интерес представляет тот факт, что философия Руссо вдохновила течение мысли, имеющее отношение к Критической расовой теории. Философия Руссо вдохновила не только кровавую Французскую революцию; она также вдохновила романтизм, который вдохновил экзистенциализм, который вдохновил структурализм, который развился в постструктурализм, который стал основой постмодернизма, который является второй большой частью корня Критической теории социальной справедливости и, следовательно, Критической расовой теории. Однако пока я не буду ограничиваться лишь упоминанием этих двух тем.

Две другие руссоистские идеи также имеют непосредственное и важное значение для развития теории критических рас. Это примат эмоций - особенно искренности и чувств - над разумом в качестве средства распознавания истины (для Руссо это также было вопросом, который рассматривался в том смысле, который Гегель назвал бы диалектическим) и "Общественный договор". Первое теоретики критической расы используют по-разному, но в основном в виде утверждения, что чувства, связанные с "живым опытом" структурного угнетения, являются важнейшим измерением "знания", которое было исключено "белыми" для поддержания "господства белых". Во-вторых, теоретики "Критической расы" непосредственно расифицируют то, что они называют "Расовым договором", который относится к числу наиболее конспирологических идей, в которые они верят.