Race Marxism

В работе "Репрессивная толерантность" Маркузе прямо призывает к двойному стандарту, благоприятствующему левым и подавляющему консерватизм во всех формах. Там он пишет: "Освободительная толерантность, таким образом, будет означать нетерпимость к движениям справа и терпимость к движениям слева". Он также говорит, что если даже насилие со стороны левых должно быть терпимым, то нетерпимость к правым "должна начинаться с пресечения слов и образов, питающих это сознание". Он не делает этого, не понимая, к чему призывает. Далее он замечает: "Если быть уверенным, это цензура, даже предварительная цензура" всей правой и консервативной мысли, которую он прямо называет предшественницей "фашизма". Эти тенденции могут показаться знакомыми читателям, пережившим эпоху 2015-2021 годов, особенно последние два года этого периода. В конце 1960-х годов, когда критическая теория начала свою первую попытку революции, был выдвинут четкий аргумент: толерантность - для левых радикалов и ни для кого больше. Действительно, насилие со стороны левых оправдывается и даже пропагандируется в эссе, и даже самозащита со стороны правых осуждается как репрессивное насилие, свидетельствующее о тоталитаризме.

Кроме очевидного корыстного захвата власти, Маркузе обосновывал этот очевидный двойной стандарт любопытной, самовозвышающейся и удивительно параноидальной верой, которая во многом характеризует неомарксизм. Наблюдая за ростом нацизма (и бежав от него в 1933 году), неомарксисты Франкфуртской школы, включая Маркузе и Хоркхаймера, были в подавляющем большинстве убеждены, что капитализм обязательно уступит, и это мнение они в конечном итоге разделяли с Марксом. В отличие от Маркса, они видели две возможности для окончательного краха капитализма: либо он уступит место фашизму естественным путем, либо путем революции - социализму. В этом отношении неомарксизм обладает психотической остротой, которой нет в других формах марксистской теории. Его приверженцы верят, что они спасают мир, а не просто ведут его в направлении возможной утопии. Очень важно понять эту мотивацию, лежащую в основе всех направлений неомарксистской мысли, включая марксизм идентичности и теорию критических рас. Вызывание паранойи у других является важной частью неомарксистской программы "воспитания сознания" и в значительной степени объясняет основной образ мыслей "Антифа", которая называет себя "антифашистской" именно таким образом.

Целью неомарксизма является культурная революция - дестабилизирующий период, в течение которого существующее общество подрывается и деморализуется от способности сопротивляться преимущественно бюрократическому захвату его институтов неомарксистами. Фактически, в "Эссе об освобождении" Маркузе начинает, после повторения призывов к "освобожденной" Утопии и восхваления культурной революции в Китае, с длинного раздела под названием "Биологическая основа для социализма?". Кажется, что он задает этот вопрос, но на протяжении всего раздела он доказывает, что если мы хотим достичь освобожденного общества (коммунизма), то мы добьемся этого только путем изменения человечества на уровне его инстинктивных потребностей, что он называет "биологическим" уровнем. Не обращая внимания на призраки нового советского человека, он также спешит (правда, только в сноске) сказать, что под "биологическим" он на самом деле не имеет в виду биологическое в прямом смысле. Он говорит об этом следующим образом:

Я использую термины "биологический" и "биология" не в смысле научной дисциплины, а для того, чтобы обозначить процесс и измерение, в котором склонности, модели поведения и стремления становятся жизненно важными потребностями, которые, если их не удовлетворить, приведут к дисфункции организма. И наоборот, социально обусловленные потребности и стремления могут привести к более приятному органическому поведению. Если биологические потребности определяются как те, которые должны быть удовлетворены и для которых не может быть адекватной замены, то определенные культурные потребности могут "опускаться" в биологию человека. Тогда мы можем говорить, например, о биологической потребности в свободе или о некоторых эстетических потребностях как об укоренившихся в органической структуре человека, в его "природе" или, скорее, "второй природе". Такое использование термина "биологический" не подразумевает и не предполагает ничего относительно того, как физиологически выражаются и передаются потребности. 141