Ради общего блага (СИ)

Уровень возбуждения перед операцией: 3/5

Планируемая выемка: 4+ (полная)».

Мое дело – сделать качественную имитацию шрамов и послеоперационных рубцов. Специальные накладки и обработка кожи веществами имитируют гематомы. Их можно убирать со временем, имитируя процесс восстановления организма.

Нас трое: я, Эстер и сестра Боунс – оказывается, Чемберзы приходятся ей какой-то очень дальней родней, троюродной или около того. Настоящая удача. Пожалуй, это хороший знак.

Мы с мисс Боунс накладываем перевязки и лонгеты на тело Махмуда Т. и перекладываем его на койку для транспортировки в ВИП-палату. Тело Мехмета Бали накрываем специальным покрытием и перемещаем на устройство, с помощью которого тело завершившего донора из операционной сразу отправляется в крематорий.

«07:00. Донор Махмуд Т., выемка 4+ (полная) – завершил, утилизирован. Запрос: перевод учетной записи в архив».

Дело сделано. Мне не верится. Мне кажется, что всё произошло во сне или что всё сделал не я. Я прихожу из операционной в ординаторскую, достаю из тайника виски, опрокидываю рюмку и, не раздеваясь, засыпаю на диване.

*

К полудню и стационарный, и мобильный телефон разрывались от звонков. На незнакомые номера я не отвечал, догадываясь, какую бурю поднимут журналисты. Да они слетятся на сенсацию, как мухи на мед – сын Касима Бали попал в аварию, причем стал виновником смерти беременной женщины и маленького ребенка! Я не удивлюсь, если клинику начнут осаждать толпы людей, требующих справедливого возмездия.

Я ответил только на звонок мистера Бали.

- Доктор Лоу на связи. Слушаю вас.

- Мехмет жив? – взволнованно спросил банкир. – Вы спасли его?

- Операция продолжалась семь часов. Сейчас состояние стабильно тяжелое, - привычные фразы я произносил на автомате.

- Доктор! Скажите, Мехмет выкарабкается? – он кричал в трубку. – Поймите, моя жена от тревоги с ума сходит! У нее давление упало. Она с постели не поднимается, как только услышала про аварию.

Мне так и хотелось спросить, переживают ли мистер и миссис Бали о несчастном мистере Чемберзе, который в одночасье лишился и жены, и дочери, но я сдержался.

- Я сделал то, что зависело от меня. Если организм успешно интегрирует пересаженные органы, ваш сын выздоровеет и будет абсолютно здоров. Но, естественно, качество его жизни изменится.

Все говорят, что врачи циничны. Но именно цинизм нас всегда выручает.

- Что вы имеете в виду под «качеством жизни»?! – зло выкрикнул мистер Бали. – Мехмет останется инвалидом?

Я вымученно засмеялся, чувствуя себя бесправным слугой, от которого хозяин требует невозможного.

- Нет, что вы. Я имел в виду, что о вредных привычках ему придется забыть навсегда. Никакого курения, из спиртного – максимум бокал в праздничные дни, и то в первые четыре года после «прошивки» я бы рекомендовал воздерживаться. Дозированные физические нагрузки. Стабильный режим дня, ночные клубы тоже исключены.

- А, ну если только это!.. – мужчина с облегчением вздохнул. – Может, хотя бы эта «прошивка» сделает из моего лоботряса человека. Поймите меня правильно, доктор, я только для супруги стараюсь.

- Понимаю вас. Если бы у меня был ребенок, я бы тоже пытался уберечь его любой ценой. Но есть еще один момент, мистер Бали. Это не телефонный разговор. Вы бы могли подъехать в клинику… сегодня вечером, допустим. Или завтра утром. Травма и операция имеют еще одно последствие, это требует детальных объяснений. Желательно, чтобы присутствовала и миссис Бали.

- Во сколько это обойдется, доктор?

Мне, в принципе, понятно, отчего Мехмет Бали, мир его несчастной душе, стал именно таким: когда отец в первую очередь интересуется, во сколько что обойдется, трудно ожидать от сына стремления к возвышенному.

- Мы обсудим программу реабилитации и просчитаем всё вместе, - обтекаемо ответил я.

Мистер Бали пообещал приехать завтра утром. Меня трясло. Конечно, удобоваримая ложь готова давным-давно и я сумею преподнести ее так, чтобы мне поверили… но страх провала преследовал меня. Не оставляла мысль, будто всё написано у меня на лбу.

Махмуд Т. – нет, теперь уже «обновленный Мехмет Бали» пришел в себя после наркоза, но все еще был очень слаб. Даже не то чтобы слаб, просто подавлен страхом. Когда я зашел на обход, он смотрел на меня, будто не узнавая. Боялся даже слово произнести.

Я сообщил на вечерней планерке, что молодой Бали – слишком важный пациент, и потому им буду заниматься только я, а в мое отсутствие – моя жена. Это всех устраивало: Бэконсфилдское дело всколыхнуло всю Британию, и лишние проблемы никому не были нужны. И так журналисты осаждали клинику, мой заместитель был вынужден обратиться в агентство за дополнительной охраной, чтобы осадить особо горячих акул пера и просто возмущенных граждан.