Ради тебя (СИ)

Тильда кашлянула, оправила жакет, задравшийся, когда она спешивалась.

- Видите ли... - начала вежливо.

- А то как же, - не пожелала дослушивать баба, - глаза ещё не проглядела. Крайтов я не узнаю иль как? Чё прискакала? Ежели мальчишку возвернуть хочешь, так ничего у тебя не выйдет. Где его дочура нагуляла, мне не ведомо, меня не спрашивала. Значит, и ответа с меня никакого.

- Но он же ваш внук! - опешила Тильда.

- Да хошь сын, - отозвалась Мира беззлобно, деловито отёрла красный подбородок, сунула тряпку за завязки передника. - Не на что мне его кормить, сама с голоду пухну.

- Давайте этот вопрос мы обсудим позже, - промямлила Арьере, судорожно соображая, с какой стороны к толстухе подъехать. Откровенно говоря, такого приёма она не ожидала. Морально-то подготовилась ко многому: плачу, причитаниям, даже требованию денег. Но чтоб вот так деловито отказаться? Нет, эдакий вариант и в голову не приходил. - Я хотела...

- Знамо, что ты хотела, - фыркнула бабища, видимо, твёрдо решив не давать гостям рта раскрывать. - Про дядьку своего послушать. Это мы запросто, да вы в дом проходите, соседям-то моим греть уши в радость.

- Нет, вы меня не поняли...

- Чего тут непонятного? - удивилась Мира, бесцеремонно хватая Арьере за рукав и таща за собой в тесноватую, темноватую комнату - то ли холл, то ли кухню, то ли столовую, сразу и не разберёшь. Очаг тут теплился, сковородки-котелки по стенам висели, а ещё длинный, чисто выскобленный стол стоял и кресло с кружевной салфеточкой на спинке. - Про твою мамку я с охоткой расскажу. Пусть доча знает, какой гадюкой родительница была. Пока Берри-то на Небо не отправился, молчала. А теперь весь срок вышел. Значит, слушай...

- Мастер Доусен, не могли бы вы оставить нас вдвоём? - попросила Тильда. - Если это возможно, подождите меня снаружи.

- А зачем ты его гонишь? - возмутилась тётка. - Мне скрывать нечего, я жизнь честно прожила. - Тиль, понятно, ничего на это не сказала, хотя, конечно, её взгляд на то, что положено называть «честной жизнью» от мириного явно отличался. - А что ты бровками-то дёргаешь? - разозлилась хозяйка всё же что-то такое заметив. - Думаешь, из ума выжила иль вру? А вот и не так. Это знатные из себя невесть что корчат, гляньте на них: чистенькие да благородные, росою питаются, светом умываются, в горшках ночных не навоз, а розы оставляют. Только лжа это, лжа и ничё боле! Ковырнёшь такого - мать честная! И руки-то у него по плечи в кровище, и спёр не на медяк - на золотую гору, а уж врал-заврался, сам не упомнит, когда правду-то говорил. Я же заповеди Неба вовек не нарушила.

- Как на счёт «не прелюбодействуй»? - напомнила Тильда.

- Нету на мне блуда! - гордо заявила толстуха и, кажется, едва удержалась, чтобы язык не показать или «нос» не сделать. - Я Берри всегда верна была, с тех пор, как он моё девство взял, так в другую сторону и не смотрела даже. А то, что он к алтарю не отвёл, так мы самим Небом венчаны.

- Это как? - заинтересовался Доусен.

- Да так вот. Я себя для него блюла, дом вела, дочку родила и чем не жена? Значит, по воле Неба всё и свершилось. А ты морду свою не криви, - тётка махнула зачем-то вытянутой из-под фартука тряпкой на Тильду, - ещё поглядеть надобно, кто из нас чище получится. Наверняка ж в мамашку пошла, такая же гулящая, даром что мужняя жена!

- Моя мать... - возмутилась было Тиль, но развернуть мысль ей баба не дала.

- Шалава самая настоящая, - припечатала Мира. - Хотела услышать, так слушай, а сама-то рта не открывай! Всю жизню мне змея подколодная перелопатила, измучилась я за ней, как и не придумаешь. Дочка вон насквозь гнилой, да дурной уродилась.

- Я не желаю слушать, как вы оскорбляете!..

- А куды ж ты денешься? - осклабилась толстуха, продемонстрировав дыру на месте передних зубов. - Ежели так подумать, то ты мне мно-ого должна. Сядь, говорю! - Арьере и сама не поняла, почему села на старенький, даже с виду хлипкий табурет. - И ты, красавчик, садись, - приветливо предложила тётка Джерку.

- Спасибо, мэм, я постою, - очаровательно улыбнулся колонист, приподняв поля шляпы, и подпёр плечом косяк.

- Ну и как хотишь, - не стала спорить Мира, сама уселась, повозилась, складки юбок основательно расправила, деловито рот утёрла. - Слушайте же про жизнь мою, ну а судит пусть Небо. Спросите любого, а родители мои были людьми почтенными, про них никто слова худого не скажет. И меня воспитали в строгости. Да только вот беда, хорошенькой уродилась, страсть. Навроде тебя получилась, тожить маленькая да беленькая: глазищи - во! Косища - во! Задница - во! - судя по жестам Миры, вышеозвученные параметры больше подошли бы корове, а то и слону, чем «маленькой девушке». Впрочем, у слонов кос не бывает. - А в поясе-то во-от такусенькая, - баба свела ладони так, что между ними вряд ли тетрадь бы поместилась. - В общем, чтоб недолго, парни за мной будто кобели стоялые бегали. Но я ж гордая, хранила себя, особенного ждала.

Мира, заглянула в пустую кружку, на столе стоящую, и пригорюнилась, подпёрла кулаком дряблую щёку.