Ради усмирения страстей

Город был в общем ему знаком, однако о порядках в нем он не имел ни малейшего понятия. Впервые он просто так, без дела, гулял по Тель-Авиву – представлял себя кем-то вроде антрополога в чужой стране, находя эту страну довольно интересной. Обычно наблюдали за ним. Толпы американских туристов, вывалившись из автобусов, что ни день сновали по Меа Шеарим. Скупали всякую всячину в магазинах, доставали из сумок на поясе крошечные фотокамеры и снимали настоящих хасидов – таких, как те, про которых им рассказывали бабушки. В другой раз он им скажет: «Брысь!» И усмехнулся. У него отлегло от сердца. Проходя мимо киоска, он остановился и купил пакетик «Бисли»[82] со вкусом пиццы. Дойдя до фонтана, он опустился на скамейку, где сидели новые иммигранты-старики. Они держались кучно, точно надеялись, что это защитит их от пронизывающего холодного ветра, долетевшего сюда следом за ними из их далеких земель. Он сидел там, пока не стемнело, пока толпа новых иммигрантов, как бутон цветка, не начала разворачиваться и пожилые люди не начали спускаться по пандусам фонтана на отходившие от него улицы города. Их сменили молодые пары и группы мальчишек и девчонок – эти переговаривались на расстоянии, но не смешивались. Совсем как религиозные дети, подумал он. В каком-то смысле мы все одинаковы. Дову-Биньямину вдруг стало страшно. Как получилось, что вот он здесь в Тель-Авиве, ищет продажную женщину, а мог бы сидеть в кресле у балкона и ломать голову над тем, последовать совету ребе или нет.

Он вернулся к машине. Одинокий таксист курил, прислонясь к передней дверце своего «мерседеса». Дов-Биньямин подошел к нему, чувствуя, как с каждым шагом все нестерпимей горят ноги в ботинках.

– Извините, – сказал Дов-Биньямин.

Таксист, с такой волосатой грудью, что шерсть торчала из-за ворота футболки клочками, растоптал сигарету и распахнул пассажирскую дверь:

– Хотите покататься, рабби?

– Я не рабби.

– И покататься не хотите?

Дов-Биньямин поправил шляпу.

– Нет. Вообще-то нет.

Таксист прикурил вторую сигарету, демонстративно щелкая дорогой зажигалкой. Дов отметил это, хоть и не сильно удивился.

– Я ищу проститутку.

Таксист закашлялся и схватился за грудь:

– Я что, похож на проститутку?

– Нет, вы неправильно меня поняли. – Дов-Биньямин подумал, не лучше ли смыться. – Женщину-проститутку.

– Как ее зовут?

– Никак не зовут. Как угодно. Вы же таксист. И наверно, в курсе, где такие женщины собираются.

Таксист хлопнул ладонью по капоту и сказал:

– Ха.

Дову показалось, что он усмехнулся.

По другую сторону от Дова остановилось еще одно такси.

– Что случилось? – поинтересовался второй водитель.

– Ничего. Рабби интересуется, где найти знакомую. Думает, в обязанности таксиста входит подсказывать такие вещи.

– Мы что, в министерстве туризма работаем? – сказал второй водитель.

– Я просто подумал, – произнес Дов-Биньямин, почему-то тонким и дрожащим голосом. Словно надеялся разжалобить второго таксиста.

– Там позади на Дизенгоф есть банкомат.

– Проститутки в банке? – удивился Дов-Биньямин.

– Нет, не в банке. Но услуги не бесплатные. – Дов покраснел, хоть под бородой этого было не видно. – Возле железнодорожного вокзала в Рамат-Гане – где автобусы останавливаются.

– И все эти милые дамы вовсе не ждут автобуса в Хайфу, – добавил первый таксист. Еще раз хлопнул по капоту и сказал: – Ха!

Поначалу он даже не притормозил, а промчался мимо женщин на полной скорости и так лихо обогнул бетонный островок, что колеса заскрежетали и запахло паленой резиной. Дов-Биньямин притормозил, пытаясь обуздать себя и машину: он и без того привлек к себе излишнее внимание. Руль начал вибрировать: руки у Дова тряслись. Ребе выдал ему разрешение, а его дело слушать совета. А ведь с гетером надо считаться, разве нет? Так убеждал Дов-Биньямин свои руки, но они не соглашались и продолжали трястись.

Со второго захода к машине справа подошла женщина. Блузка, брюки в тон. Такие облегающие, что Дов мог разглядеть ее фигуру во всех деталях. Какое бесстыдство! Она постучала по стеклу. Дов-Биньямин потянулся – открыть окошко. Но впопыхах задел рычаг коробки передач, и машина подалась вперед. Он поставил ее на ручной тормоз и опустил стекло.

– Свет погаси, – сказала она. – Мы же не на сцене.

– Простите, – сказал он, выключая подсветку в салоне. И даже порадовался такой оплошности: не то, чего доброго, подумает, что для него нанять проститутку – привычное дело, а ему этого не хотелось бы.

– Вас интересует что-то определенное?

– Что?

– Из стеснительных, – сказала она. И просунулась в окошко – Дов-Биньямин отвел глаза от ее полных грудей. – В первый раз? Не переживай. Я буду нежной. Я знаю, что черным шляпам нужно.

И тут Дов-Биньямин ощутил, насколько тяжел его поступок. Он позорит сейчас всех хасидов. Это грех перед Богом. Ему вдруг нестерпимо захотелось рвануть назад, в Иерусалим, к молчаливой жене. Но он усилием воли сосредоточился на своей задаче.

– И что вы знаете о черных шляпах?