Radical (СИ)

Сама мысль о том, что он подчиняется приказу фельдмаршала и медленно убивает ее, невыносима. Но еще невыносимее становится сейчас, когда Блак понимает, что Минерва уже знает все. Ненавидит его, смеется над ним... и беспечно радуется жизни, ее последним моментам... объятьям и поцелуям белобрысого сосунка. Ксавьер отнимает его мечту, как уже отнял у армии Фрэнсиса. Черт возьми, как же убрать этого опасного выродка? Из жертвы он давно превратился в проблему. Какую смерть ему ни выбери, Конрад обвинит Блэкхарта и приговорит. Замкнутый круг.

Чарльз тоскливо проводил глазами аппетитную фигурку в корсете и стал озираться, в какую же сторону по саду ушел Кси...

Ксавьер тем временем встал непосредственно у него перед носом и наслаждался потерянно-пришибленным видом майора. Секунды две или даже все десять. Наконец, Блак заметил его и открыл рот, сказать... неизвестно что сказать, белокурый упырь все равно опередил.

- Закончил ворон считать? Чарльз, пора – вези мне доктора Лиама. И не мешкай, ты должен вернуться раньше госпожи Конрад.

- Почему это? – Блак скрипнул зубами, сдерживая утробный вой.

- Потому что я так сказал. В отсутствии Фрэнка слушаться будешь меня, ясно тебе? – Кси властно выставил вперед руку, и майор, уже почти бросившийся на него, остановился. – Учти, если ты опоздаешь, ничего особенного не произойдет – наказания и выговоры по части твоего генерала. Я же... просто уединюсь с леди в одной из спален, и ты даже сразу догадаешься, в какой.

*

~~~ Мы ввалились в кабинет Фрэнсиса, целуясь на ходу, как сумасшедшие. Он постанывал мне в рот, требуя, чтобы я засасывал язык... жестче. Интересно, это Ксавьер раскрутил его до полного неистовства? Морис прикипел к креслу для гостей, ни жив ни мертв, и даже смотреть на нас боялся. Трусливый шакал... Я бросил Конрада на стол и сам запрыгнул сверху, полюбоваться его пылающим лицом и опухшими губами. Прекрасен, прекрасен, извращенец чертов... читаю в его глазах желания, одно краше другого. Надо же было так напиться! ~~~

«Серафим преступно медлит, наслаждаясь моим голодом и беспомощностью. Он кусал мне губы, но мало, ма-а-ало. Садист! Или это я такой ненасытный стал, разбаловавшись малышом...

Он оседлал меня, несильно придавив к столу. Знаю, что не будет никакого продолжения, но иллюзия слишком яркая, а возбуждение не притворно. Обнял Дэза за шею, путаясь в густых красных волосах, притянул ближе, ближе к лицу. Поцелуй, ну поцелуй меня еще хотя бы раз!»

~~~ В голубых глазах теперь неприкрытая мольба. Я в растерянности. Ему что, так нравится моя физиономия фрика? Многочисленный пирсинг и микросхема во лбу? «Венец» моего страстного идиотизма в период, когда я больше всего убивался и сох по Кси. Эх... хрен с тобой. ~~~

Фельдмаршал чуть не рассмеялся от удовольствия, когда Дезерэтт, сжалившись, рухнул на него всей массой тела. Непомерную тяжесть крыльев Конрад прочувствовал на себе, когда затрещали ребра, но ему плевать, в безумном порыве он хочет одного – вырвать у серафима еще немного жестокой ласки. Укус за укусом, стон за стоном, с кисловатым привкусом металла на языке, горячий вздох-вскрик и пульсация боли в шее, снова острые клыки, глубоко впивающиеся в плоть, нежные губы рвутся, а демон так сладко слизывает с них кровь...

Когда они неожиданно сели ровно, раскрасневшиеся, стараясь отдышаться как можно скорее, Морис непроизвольно икнул в испуге: тяжелый немигающий взгляд Дэза пообещал ему длительную и крайне болезненную расправу.

Фрэнсис же заулыбался и проговорил вполне обыденным тоном:

- Ну здравствуй, зятёк. Ты хотел меня видеть? Еще вчера, я помню. Извини, времени не нашел. Знаешь, у меня и сейчас времени немного. Так может, ты скажешь мне, зачем пожаловал?

Морис при всем желании не смог бы выдавить сейчас ни слова. Да он и не пытался. При повторном вопросе он замычал и затрясся, вжимаясь в кресло.

- Ладно, так и быть, я скажу за тебя, – фельдмаршал слез со стола и приблизился к нему. Рассмотрев абсолютно круглые от ужаса глаза топ-менеджера, бросил с жалостью: – Ты похож на свинью, которую привели на бойню. Ей так страшно, что она не визжит, даже хрюкать не может. И ты... жалкое отродье, чуть не обделавшееся в штаны... смеешь предъявлять свои права на чужую собственность? Тянешь грязные лапы к мальчику, которого не посмел тронуть до его совершеннолетия, потому что кишка тонка? А ты точно не обосрался, Морис? Знаешь, я никогда не интересовался личной жизнью своей дочери, а вот стоило бы. Теперь раскаиваюсь в этом – ты не знаешь, почему? Да! Я разрешу тебе уйти отсюда живым, если ты сегодня же подашь документы на развод. Живым, Морис... но я не сказал, что невредимым. Дэз, – он с нежностью оглянулся на серафима. – Мне кажется или мистеру Греноверу больше не пригодятся его яйца?

- Уверен, они ему совершенно ни к чему, – Дезерэтт степенно обошел вокруг кресла помертвевшего Мориса и встал рядом с фельдмаршалом. – Но, Фрэнк, у нас нет хирургических инструментов, – он вздохнул в притворном сожалении и обвил Конрада за талию.