Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски

На этот раз все пять женщин наблюдали за разворачивающейся перед ними драмой. Вокруг них были и свидетели защиты. «Меняющий окраску, словно хамелеон», доктор Флинн сидел в зале суда прямо напротив них. Грейс чувствовала внутреннее спокойствие, зная, что следующей пойдет она. «Грейс настолько привыкла говорить о болезнях, – написал про мисс Фрайер один журналист, – что может не моргнув глазом рассказать про эти смерти».

Тем не менее, должно быть, она немного, да нервничала, когда пристав осторожно помог ей встать за свидетельскую трибуну. Вот он, подумала Грейс. Ее шанс поведать свою историю.

Она неловко присела на стул: металлический спинной корсет врезался ей в кожу, а свежая повязка после недавно перенесенной операции липла к челюсти. Тем не менее эта худенькая молодая девушка с аккуратными темными волосами и умными глазами собралась и заговорила.

«Нас научили смачивать кисти губами», – сказала она.

«Все ли девушки работали подобным образом?» – спросил Бэйкс.

«Все, кого я видела, так делали», – ответила Грейс.

«Вам хотя бы раз говорили, чтобы вы не клали себе кисть в рот?» – осведомился Берри, переходя к сути проблемы.

«Лишь однажды, – сказала она. – Доктор фон Зохоки проходил мимо и, увидев, как я кладу кисть себе в рот, сказал мне этого не делать».

«Что еще он сказал?»

«Он сказал, что я могу из-за этого заболеть».

Она отвечала кратко и информативно. Они с Берри задали быстрый темп – вопросы и ответы так и отскакивали, прямо как они и планировали. Тем не менее Берри дал ей возможность подробно рассказать о своих страданиях, чтобы все могли узнать, что натворила компания: «Мне семнадцать раз выскабливали челюсть, при этом частично удаляя кость. Большинство моих зубов удалили. [Моя] спина рассыпается, и одна из костей в [моей] ноге полностью разрушена».

Слушать ее было жутко. Многие в зале суда плакали. Неудивительно, что, когда Маркли вставил свой очередной язвительный комментарий, судья рявкнул на него. «Если я посчитаю вас виновным, то, думаю, вы пожалеете об этом», – колко заметил он.

После этого предупреждения Маркли с осторожностью подошел к перекрестному допросу Грейс. Он, без всякого сомнения, и сам понимал, что она не собирается быть для него легкой добычей.

Ключевым фактором для аргументации адвокатов USRC, особенно в канцлерском суде, был срок исковой давности, а также то, когда и о чем девушки узнали. Если они до июля 1925 года узнали о том, что работа вредит их здоровью, они должны были подать свои иски в то время. Так что Маркли пытался вынудить Грейс сказать, что она и раньше знала о вреде своей работы.

«Не говорил ли вам [ваш стоматолог], что, как ему кажется, проблема в вашей работе?» – спросил адвокат, расхаживая по залу суда.

«Нет, сэр».

Он повторил свой вопрос.

«С какой стати? – ловко подметила Грейс. – Когда я обратилась к нему, то работала на трастовую компанию Fidelity Union».

Они расспросили ее и про разных адвокатов, к которым она обращалась. А когда очередь дошла до Берри, то они спросили ее: «Был ли он первым, с кем вы связались?»

«Нет, не был, – ответила Грейс, переглянувшись со своим молодым адвокатом. – Но он был единственным, кто согласился помочь».

Кэтрин Шааб с нетерпением наблюдала за происходящим. «Мне казалось, что все складывается прекрасно», – позже писала она. Она видела, как Кинта, хромая, встает за свидетельскую трибуну: судья, как с удовлетворением отметила Кэтрин, сразу же выразил беспокойство. «Я заметил, что вы сильно хромаете, – сказал Бэйкс Кинте, прежде чем Берри успел задать ей первый вопрос. – В чем проблема?»

«У меня проблемы с бедром – с обоими бедрами на самом деле, – ответила Кинта. – Что касается моих лодыжек, то я не могу подолгу носить туфли. У меня ужасные боли в коленях, одной руке и плече».

Кэтрин внимательно слушала. «На следующий день было еще одно заседание, а потом еще одно, – писала она, – и так продолжалось, пока все показания не были выслушаны. А затем суд должен был вынести свой вердикт. Тогда, возможно, я смогла бы со всем покончить и забыть об этом». Вслушиваясь в слова Кинты, она принялась воображать себе дальнейшую жизнь, которая, как она надеялась, будет счастливой. Еще всего несколько дней этих январских слушаний, думала она, и потом со всем будет покончено – так или иначе. Но этому не суждено было случиться. «Мои мечтания прервал, – позже говорила она, – стук молотка вице-канцлера. Он объявил, что следующие слушания состоятся 25 апреля. Я могла расплакаться, однако понимала, что от слез не будет никакого толка. Я должна была набраться смелости и продолжать бороться».

Хотя подобная задержка и была неприятной, время в итоге пронеслось быстро. Берри, обеспокоенный тем, что девушкам не оказывалась надлежащая медицинская помощь, уговорил врачей из Нью-Йорка положить их в больницу, и все пять женщин провели месяц под их наблюдением. Врачи полагали, что можно придумать какой-то способ вывести радий из костей девушек.