Радиевые девушки. Скандальное дело работниц фабрик, получивших дозу радиации от новомодной светящейся краски

Корпорация United States Radium, однако, не обрадовалась вмешательству Берри. Они сказали, что для них будет «невозможно» выступить в суде в мае: их эксперты «уезжали на несколько месяцев за рубеж и могли вернуться лишь к началу осени». Берри был в ярости. «Уверен, вы должны согласиться, – написал он Маркли, – что есть некая жестокая ирония в ситуации, допускающей, чтобы жертвы отравления зачахли и умерли, потому что нескольким ученым захотелось поразвлечься в Европе».

Несмотря на непреклонность компании, Берри, выражаясь его собственными словами, «далеко не закончил с этим сражением». Понимая весь цинизм затягивающей процесс компании USRC – возможно, они попросту хотели, чтобы девушки умерли прежде, чем вердикт будет оглашен, – Берри решил использовать в качестве козыря угасающее здоровье своих клиентов и попросил четырех врачей подписаться под данным под присягой заявлением: «Состояние этих девушек становится все хуже. Вполне вероятно, что все или некоторые из этих пяти девушек могут быть мертвы к сентябрю 1928 года».

Сами девушки с ужасом читали эти строки. Хамфрис сообщил, что они «находились в постоянном психологическом напряжении». Тем не менее Берри понимал, что именно такого рода ход может принести нужный результат, – и оказался прав. Потому что, столкнувшись с подобной несправедливостью, СМИ взбунтовались. Союзник Берри Уолтер Липпман оказался на высоте, написав в World: «Мы с уверенностью заявляем, что это одна из самых вопиющих насмешек над правосудием, с какими мы когда-либо сталкивались». Его влиятельная передовая статья немедленно нашла поддержку по всей стране.

Один мужчина написал в газету News: «Откройте суды, отмените отсрочку, дайте этим пяти женщинам возможность отстоять свои права!» Тем временем Норман Томас, политик-социалист, частенько называемый «совестью Америки», объявил, что это дело стало «ярким примером подхода невыразимо эгоистичной капиталистической системы, которой наплевать на жизни рабочих и есть дело лишь до сохранения своих доходов».

«Повсюду люди спрашивали, почему этим пяти женщинам, которым осталось жить лишь год, отказывают в правосудии», – сказала Кэтри Шааб, едва этому веря. «Дело, которое когда-то было безнадежным и незаметным, теперь предстало перед общественностью». Общественность тоже не унималась. «Со всех уголков света сыпались письма», – вспоминала Кэтрин.

Хотя большинство писем были доброжелательными, некоторые выражали осуждение. «Радий не способен вызвать приписываемые ему эффекты, – едко написал директор одной радиевой компании Кинте. – Жаль, что ваши адвокаты и врачи настолько несведущи». Шарлатаны настойчиво засыпали девушек своими предложениями. «За 1000 долларов [почти 14 000 долларов] я могу вылечить вас всех», – заявила женщина, предлагавшая лечение «специализированными ваннами». «Если у меня ничего не выйдет, то я возьму лишь 200 долларов [2775 долларов], которые хочу получить авансом. Это вопрос жизни и смерти… Вам лучше поспешить, потому что, когда яд доберется до вашего сердца – прощайте, девчушки».

Во многих письмах содержались различные советы по поводу лечения, начиная от кипяченого молока с порохом и заканчивая магическими заклинаниями и соком ревеня. Среди прочего девушкам предлагали лечиться электроодеялом, производители которого разглядели уникальную возможность для рекламы. «Мы хотим их излечить не ради денег, – протестовала фирма. – За рекламу, которую это принесет нашему методу, будет щедро заплачено».

Девушки стали знаменитостями. Настоящими знаменитостями. Берри, мастер по использованию любых возможностей, тут же ухватился за это. Он предложил девушкам встретиться с прессой, и они с радостью согласились. Таким образом, пока тянулся май и чуть ли не каждый день в прессе появлялся очередной призыв к правосудию, Берри позаботился о том, чтобы девушки были в центре внимания. Близкие подруги Кинта и Грейс приняли участие в совместной фотосессии и дали интервью. На Грейс была надета симпатичная блузка с рисунками вишен – при этом повязка на подбородке теперь стала ее постоянным атрибутом, а Кинта надела тусклое платье с большим бантом на вороте. И девушки, каждая из них, заговорили. Они поделились подробностями своей жизни: Кинта рассказала, как ее носят на приемы к врачу; Альбина поведала о своих потерянных детях; Эдна – о том, что не может раздвинуть свои теперь постоянно скрещенные ноги. Их яркие личности засияли сквозь страдания – и люди их полюбили. «Не пишите в газетах про то, как мы чудесно держимся, – сказала Кинта с лукавой улыбкой. – Я не мученица и не святая». Грейс заметила, что она «по-прежнему живет и надеется». «Я смотрю в лицо своей судьбе, – заявила она, – со спартанским духом».

Эти интервью не всегда давались легко. Когда журналисты спросили Кинту о смерти Молли, ей пришлось ненадолго прерваться, чтобы собраться. Кэтрин Шааб в одном из своих интервью сказала: «Не думайте, что я плачу, потому что упала духом – просто у меня жутко болит бедро. Порой ощущение такое, словно в меня тыкают сбоку ножом».