Радио Судьбы

— Успокойся… — До ружья оставалось всего два шага. — Так мы можем наделать глупостей. Кому от этого будет лучше? Здесь и так достаточно… Ты видел, что творится в Гурьеве?

— Видел.

— Ну и что, мало трупов?

— Одного не хватает.

— А-а-а… — Джордж старался выглядеть спокойным, в следующую секунду он метнулся к ружью и взялся за цевье. Он перехватил ружье и стал взводить курки…

Реакция краснолицего его поразила. Вместо того чтобы рвануться вперед, тот быстро сдернул с себя футболку и обмотал ее вокруг левого запястья.

— Поехали… — сказал он и медленно пошел на Джорджа.

— Эй, я выстрелю…

— Не сомневаюсь. Тебе не впервой. Ты же — такой крутой. На байке. И на сапоге у тебя — смотри-ка! Кровь. Уже высохла.

На левом сапоге Джорджа — единственном оставшемся сапоге — красовалось большое бурое пятно.

— У тебя, наверное, и пилка где-то есть… А я — с голыми руками.

Он наступал — медленно и неотвратимо. Соловьев подумал, что в голове у него мозгов не больше, чем у трактора, на котором они приехали. Да и вел он себя, как трактор. Упрямо пер вперед, забыв о том, что в ружье остался один патрон. С одной стороны — это мало… но для человека — более чем достаточно.

Журналист пытался вспомнить: может, капитан в какой-то момент достал этот патрон и… выкинул? Или положил в карман?

Нет. Джинсы, надетые на нем, туго обтягивали бедра, и цилиндрик патрона двенадцатого калибра был бы виден, но… Карманы у Мезенцева были плоскими.

— Ты попал в нехорошее время, парень, — говорил краснолицый, наступая на Джорджа. — Теперь я знаю, что я могу. Я и раньше догадывался об этом… Но почему-то не делал. А теперь — хочу и могу. И ты увел у меня из-под носа то, что я захотел. Ну разве это не ошибка? С твоей стороны?

— Или — с твоей… — Расстояние между ними сокращалось, и Джордж стал пятиться назад.

— Ты уже проигрываешь. Ты отступаешь. А когда отступаешь, то не видишь, что у тебя сзади. Надо идти только вперед. Понимаешь? Ты прав — здесь много трупов. Одним больше, одним меньше… Ситуация спишет. Очень удобный случай. Ты встал у меня на пути. Зря. — Он издевательски покачал головой. — Зря. Ты не оставил мне выбора. Это значит: либо я сверну, либо я перешагну через тебя. Это называется — поставить вопрос в категорической форме. Теперь ты видишь, что Рита здесь ни при чем?

— Послушай! — Джордж продолжал пятиться. Он уже вышел из-за трактора и бросил быстрый взгляд на то место, где он оставил байк. Так и есть — байка не было. Вместо него на шоссе валялись какие-то обломки.

«Он разбил мой байк! Скотина!»

Джордж твердо встал на земле, левая нога перед правой, приклад уперся в плечо.

— Еще шаг, и я стреляю.

Краснолицый кивнул. И шагнул вперед.

Джордж потянул обоими пальцами за курки, бойки ударили с сочным механическим треском, но выстрела не последовало.

Мезенцев бросился вперед, он напоминал огромного волка, прыгнувшего на добычу, складки веером разошлись от крыльев носа, верхняя губа дернулась, обнажая зубы, и на мгновение Джорджу показалось, что это лицо он уже видел, там, в Гурьево, на страшной фотографии из невинного семейного альбома. Здесь не было логики, морали и благородства, только древние инстинкты — древние, как сама жизнь.

Он успел подумать, что будет с Ритой, когда его убьют. Ведь этот краснолицый точно так же набросится и на нее, он будет видеть в ней только добычу, повод, предлог, но никак не женщину, и даже — не человека. ДОБЫЧУ.

И эта мысль… То, что она пришла ему в голову… Говорило о том, что он проиграл… Еще один из уроков Сошника, быть может, самый главный: «Никогда не думай о том, что будет потом. Важнее всего то, что происходит сейчас».

И он… Все-таки подумал.

Мезенцев метнулся вперед с неожиданной стремительностью, ему почти удалось схватить ружье за стволы, но в последний момент Джордж успел отдернуть ружье и развернуть так, чтобы нанести сильный удар прикладом. Однако краснолицый оказался к этому готов. Он подставил левое запястье, тряпка смягчила удар, правой рукой он схватился за цевье и молниеносно ударил Джорджа ногой в живот.

Джордж выдохнул и отскочил. Удар пришелся по касательной, но краснолицый подобрался ближе и рванул ружье на себя.

Джордж ощутил на себе его силу. Его ноги внезапно оторвались от земли. Джордж почувствовал, как левая рука теряет контроль над ружьем, которое, собственно, и ружьем уже не было — теперь оно превратилось в большую и прочную дубину. Мезенцев снова потянул его на себя и снова пнул.

Джордж увернулся, но ему пришлось разжать левую руку, пальцы правой скользили по ложу, и краснолицый стал поворачивать ружье, пытаясь разжать его хватку.

Джордж увидел его лицо — так близко от себя. И… он действительно испугался. В лице краснолицего не было ничего человеческого… если не считать красноты. И бежать… наверное, это был самый правильный выход. Нужно было так и сделать — с самого начала. А еще лучше — спрятаться и запереться в доме, но Рита… Она закрыла перед ним дверь.

«И, может быть, она поступила правильно… Или… Она хотела этого?»

Теперь бежать было поздно.