Радко отважный (СИ)

Потому и бунтовали. Потому и приходилось Беле воевать. Особенно когда подданных, доступных для жертвоприношения, стало заметно меньше. И оттого, наконец, целыми деревнями народ бежал из владений графа. В соседнюю Данувию хотя бы.

В общем, добился Безбожник того, что его земли попросту опустели. А потом, казалось, сама природа, воспротивившись гнусному поведению графа, сделала Паннонию столь неприветливым краем. Луга заросли лесом, поля превратились в болота. А от некогда цветущих деревень и городов не осталось ничего.

Или это адские силы, к которым Бела так долго и упорно взывал, отозвались-таки… ну и наслали проклятье. Ибо не нашлось у них для своего приверженца другой награды. Едва ли они вообще были способны отплатить чем-то полезным. Не то не считались бы злом.

А сам граф сгинул, никакого бессмертия не добившись. Во всяком случае, с тех пор никто не слышал о Беле Безбожнике.

— Как и о самой Паннонии, — не выдержал и вклинился в рассказ господина Гайду я, — ей разве что детей пугают.

— Все так и было, — согласился наш предводитель.

Правда, почти сразу поспешил внести уточнение:

— Но… до последнего времени.

Как оказалось, в прошлом году или чуть раньше в Паннонию наведались два искателя приключений на свою тыльную часть. Преодолели десятки верст лесов и болот; грязные, выбившиеся из сил, но еще живые добрались чуть ли не до восточных окраин страны. Ближе к горной цепи, по ту сторону болот-лесов начинающейся.

Там, увидели те двое, люди еще жили. Да в немалом количестве. По крайней мере, на одну деревню парочка путешественников наткнуться успела. Однако гостеприимством ее жители не отличались… и немудрено. Потому что людьми (обычными) перечень нынешних обитателей Паннонии не исчерпывался. И речь не о птицах, зверье и прочей живности.

Незадачливые путешественники видели жутких крылатых тварей, сосущих кровь — тех самых стриг.

Доходили искатели приключений и до самого замка Боркау. Тот тоже оказался обитаем. Иначе как объяснить вспышки света в его окнах. Свет был тоже своеобразный. Холодный, напоминавший болотные огни. Только гораздо ярче.

Закончился визит в Паннонию у этих двоих печально. Одного вообще стриги уволокли да наверняка слопали. Второй спасся, но не иначе как чудом. А на обратном пути (или чуть раньше) повредился рассудком. Во всяком случае, именно такое впечатление он производил, объявившись в Златнице. Где, уже поседевший до белизны, бродил по улицам или просиживал в кабаках. Да рассказывал каждому встречному, бормоча дрожащим голосом, про крылатых хищниц, похожих на человеческих женщин, про замок, озаренных холодными огнями. А также о зловещих призраках, выходящих прямо из болотного тумана; о кошмарных снах, неотличимых от яви. О снах, которые теперь не отпускают этого человека ни на ночку.

Люди (многие, по крайней мере) сочувствовали бедняге. Некоторые даже подавали. Или угощали выпивкой, если дело в кабаке происходило.

Занесло потом незадачливого путешественника и в Неделицу. Где, естественно, о его россказнях узнал Шандор Гайду. А Шандор Гайду был не из тех, кто отмахивается от сведений, могущих стать полезными. Даже если они кажутся бредом безумца.

— Ну а мы-то тут для чего? — все недоумевал здоровяк-гайдук. — Нечисть эту, что ли выводить?

— Нечисть выводить — дело, несомненно, хорошее, — молвил Гайду в ответ на такое предположение, — но этим лучше заниматься нашим правителям… владетелям с их воинствами. У них и сил побольше. Да и предназначение состоит как раз в этом. Вести людей на бой за правое дело. Что до меня… нас, то мы, конечно, хотя бы часть тех же стриг изничтожим. Даже сомнений нет. Однако цель моя гораздо ниже. Более, так сказать, приземленная.

— Сокровища! — воскликнул кто-то, будто с языка сняв.

— Именно! — Гайду даже в ладоши хлопнул, так его восхитила сообразительность одного из бойцов. — Граф… точнее, весь род его был весьма богат. Подвалы замка Боркау наверняка золотом набиты и драгоценностями — за несколько веков накопилось. Конечно, половину я беру себе, как главный устроитель похода и тот человек, который потратил на него свои кровные. Но вторую половину намерен отдать вам. Разделите между собой… те из вас, кто в живых останется. Бьюсь об заклад, обижены тоже не будете.

* * *

— Ну что? — обратился я к шедшему рядом Драгану уже на марше, когда мы снова преодолевали леса и болота. — Выходит, ты прав оказался. С нечистью мы воюем. Для того нам и серебро.

— Прав, — отозвался тот без особой радости.

«Лучше бы я оказался не прав», — слышалось в его голосе.

— Просто я не ахти какой знаток этих тварей, — продолжал я, — ну, адских… потусторонних. В приюте-то нас монашки все больше добру учили. Заповедям… про ангелов рассказывали.

— А ты ведь тоже прав оказался, — вдруг проговорил Драган, неожиданно оживившись.

— То есть?.. — с недоумением покосился я на него.

— Ну, ты говорил, что Гайду за сокровищами собрался. Так он за сокровищами и собрался, сам же слышал.

Несколько мгновений мы молчали, лишь меряя шагами землю этой чужой, враждебной страны.

Затем я произнес, усмехнувшись: