Радогощь (СИ)

— Если никто тут не живет, то почему тогда стекла в окнах целы? — шепотом спрашиваю я. — Ведь обычно рамы вместе со стеклами выносят, а проемы заколачивают.

— Не знаю, — он пожимает плечами.

Доходим до более-менее цивильного дома.

— Попробуем сюда, — говорит Игорь.

Открывает калитку, входит во двор и поднимается на крылечко, стучится. Я остаюсь возле забора, осматриваю дом. В принципе такой же, как и все остальные, с виду тоже кажется заброшенным. Вон и забор местами покосился.

Никто не открывает, и Игорь долбится сильнее. Я оглядываю улицу. Вдруг мне кажется, что там, откуда мы пришли, стали расползаться какие-то черные тени. Что там такое в темноте не разобрать, но они движутся в нашу сторону. Что-то поблескивает в гуще тьмы, словно чьи-то глаза. От страха у меня мурашки бегут по спине.

— Если никого нет, то может попытаемся забраться внутрь? — дрожащим голосом предлагаю я, делая шаг к крыльцу и закрывая за собой калитку. — Лучше уж в таком доме переночевать, чем вообще без крыши над головой остаться. Не так страшно.

— Хорошо, — отвечает Игорь.

И в этот момент слышится как звякают железные засовы и дверь чуть-чуть приоткрывается.

— Кто там? — доносится глухой голос.

— Извините, — говорит Игорь. — Мы заблудились. Не пустите переночевать?

— Кто такие?

— Студенты мы. В лесу потерялись, — отвечает он.

Дверь приоткрывается шире и на крыльцо выходит пожилая женщина, в наброшенной на плечи шали. Подслеповато щурится, оглядывая нас.

— Двое вас? — уточняет она.

— Угу, — кивает Игорь.

— Ну, заходите, что с вами делать, — наконец сдается она, — только побыстрее давайте.

Машет мне рукой, испуганно озираясь по сторонам. Я мигом взлетаю на крылечко и вхожу в дом за Игорем. Она юркает следом и захлопывает дверь, в темноте слышно, как она задвигает засовы, не меньше трех. Оказавшись в доме за запертыми дверьми, я облегченно выдыхаю.

— Разувайтесь тута и в горницу проходите, — распоряжается она.

— А почему у вас темно, электричества нет? — спрашивает Игорь.

— Опять на подстанции что-то стряслось, — отзывается она, — да вечно у нас так.

Слышно, как она чиркает спичкой и вот маленький огонек уже садится на свечку. Сбрасываем обувь и через узкий коридорчик попадаем в большую комнату. Окна занавешены длинными плотными темными шторами. Тут уютно: большой круглый стол посередине, диван у окна, напротив сервант с книгами и разными безделушками, этажерка, на которой стоят старинные часы и отряд маленьких фарфоровых слоников. На стене висит большая картина в орнаментной деревянной рамке, но не настоящая, репродукция. Больше похоже на иллюстрацию к детской книге. На полотне изображена баба Яга на ступе, в одной руке она держит что-то на подобии длинного копья, но это не копьё, а толстая палка с шишковатым наконечником, в другой у неё зажата березовая палка. Задерживаюсь подле картины, рассматриваю мельчайшие детали, больше привлекают мухоморы. Замечаю внизу подпись художника: «Билибин». Знакомая фамилия.

— Голодные поди? — спрашивает хозяйка, ставя на стол свечу в почерневшем серебряном подсвечнике в форме черепа. — Нагулялись поди по лесу так, что животы к спинам прилипли?

— Угу, — кивает Игорь и садится за стол.

— Голодные, — соглашаюсь я.

— Сейчас я мигом вас картошечкой накормлю, — улыбается она. — Картошка у меня — объедение.

— Спасибо вам, как вас зовут? — спрашиваю я.

— Серафима Трофимовна я, Ягодина, — отзывается она и на маленькой кухоньке, прямо за печкой от этой комнаты, загорается ещё свечка. — А вас как?

— Дарина и Игорь, — отвечаю я. — Серафима Трофимовна, может вам помочь?

— Ничего не надо, Дарина. Садись отдыхай, ноги поди ломит от беготни по лесу-то? — усмехается она. — И как вас только угораздило заблудится-то?

— Так уж вышло, — тихо отвечаю я. Мне не хочется сейчас рассказывать всю эту историю с когалами.

Она ставит сковородку на печку, откидывает крышку и сразу начинает помешивать. Божественный запах жаренной картошки разносится по дому. Питаясь в последнее время одним стряпным, а сегодня и вовсе черствыми пирожками, у меня непроизвольно текут слюнки.

— Я мигом разогрею, — говорит она. — А пока можете умыться, у меня в коридорчике и вода припасена, и полотенце чистое. Возьмите свечку.

Игорь берет за подсвечник, и мы отправляемся в указанный закуток. Тут крашенная железная раковина и медный кран с вентилем каких-то древних времен. Вода течет из бака, поэтому открываем немного, тоненькой струей, а то, наверное, тяжело бабушке воду таскать. Умываемся и идем обратно, а у неё всё уже на столе собрано. Посередине на железной подставке большая чугунная сковородка золотистой картошки, по бокам на тарелочках уже выложены замаринованные грибочки в сметане, соленные огурчики с помидорами и квашенная капуста.

— Садитесь, ешьте, не стесняйтесь, — приглашает она к столу.

Садимся, угощаемся, до чего же всё вкусно. Никогда не думала, что такая простая еда может быть настолько вкусной. Может быть виной тому, что мы полуголодные носились два дня по лесу, или у Серафимы Трофимовны всё своё деревенское, или всё вместе.