Радогощь (СИ)

Осматриваю её комнату — старинная кровать с железными спинками, до сих пор сетчатая, наверное. Застелена вязаным покрывалом болотного цвета, сверху на подушках лежит мягкая игрушка, акулка из «Икеи». Усмехаюсь, интересная получилась встреча времен. Над кроватью ковер, такие только в старых советский фильмах увидишь: русалка расчесывает волосы у пруда. Сбоку, почти полностью перекрывая окно, большой шкаф из массивной древесины, чувствуются, что самодельный. Громоздкий и, наверное, тяжелющий.

Смотрю на акулку и нервно сглатываю, раз она смогла её купить и привезти сюда, значит, есть отсюда выход в большой мир, только почему-то никто из них не хочет об этом говорить.

Вновь протискиваюсь через узкий проход между аквариумами и возвращаюсь обратно в гостиную. Руслана уже сидит на диване рядом с Игорем, чуть ли не жмется к нему, строит ему глазки. Они мило так воркуют между собой, держась за руки, что даже не замечают меня.

— Кхм, — нарочно громко кашляю я.

Они оба тут же бросают на меня недовольные взгляды. Игорь вскакивает с дивана, подходит ко мне, берет под локоть и выводит в коридор.

— Ты это, Дарин, — смущенно произносит он, — иди домой.

— Что? — непонимающе смотрю на него. — Мы же собирались до леса дойти!

— Я сам с Русланой поговорю, узнаю у неё всё, а ты иди пока к Серафиме Трофимовне, — говорит он и не смотрит мне в глаза, мнется.

— Ладно, — вздыхаю я.

Будь я посмелее, я бы попыталась прочистить ему мозги, но я не могу ничего поделать. Покорно одеваюсь и выхожу из дома. Игорь закрывает за мной дверь.

На улице стало ещё как будто холоднее, дует пронзительный ветер несся с собой капельки дождя. Кутаюсь в ветровку, выхожу за калитку. И тут же от Русланиного забора отлепляется тень и бросается прямиком через кусты, ломая ветки. Усмехаюсь, уже узнаю любопытную Варвару.

Глава 11. Остров мертвых

Возвращаюсь одна к Серафиме Трофимовне. Только захожу за порог, как она уже меня встречает в коридоре с большой корзиной пряжи.

— А где Игорь? — интересуется Серафима Трофимовна.

— Так… задержался… попозже придет, — неопределенно бурчу я. Не хочу рассказывать, что он остался в доме у Русланы.

— Это хорошо, что ты вернулась, не раздевайся, поможешь мне, — говорит она.

Я уже успела расстегнуть верхнюю пуговку ветровки и замираю от неожиданного предложения.

— Мне нужно навестить Акулину Моревну и отнести ей пряжу, давно обещала, да всё никак руки не дойдут. Одной мне не справиться, не утащить тяжелую корзину, вот ты мне и поможешь, — объясняет она.

— Хорошо, — соглашаюсь я, застегиваясь обратно.

Серафима Трофимовна одевается, кутается в полушубок, берем с двух сторон за ушки огромную корзину и тащим на улицу. Идем сначала также как мы шли с Игорем вперед, но не доходя примерно домов трех до Русланиной избушки, сворачиваем по переулку на другую улицу. Корзина тяжелая, громоздкая, но Серафима Трофимовна довольно бодро шагает, как будто ей не трудно, я еле-еле поспеваю, чтобы идти с ней вровень.

— Серафима Трофимовна, а почему у вас дома в поселке все такие запущенные, дряхлые, никто не ухаживает за ними? — спрашиваю её.

— Почему запущенные? нормальные дома, — сердито произносит она. — А ты как будто во дворце живешь?

Немного опешиваю от такого ответа. Неужели она не видит разруху повсюду? Даже вот этот дом, возле калитки которого мы остановились. Забор и сам дом когда-то были выкрашены в зеленый цвет, но краска со временем облупилась, облетела, посерела и выцвела. На ржавой табличке едва читается название улицы «Болотная». И улица вполне соответствует своему названию — сразу за забором землю уже развезло и в ямках поблескивает вода, затянутая ряской.

Заходим во двор, втаскиваем громоздкую корзину на крыльцо.

— Кики, матушка моя, открывай, — стучится Серафима Трофимовна. — Где ты там ходишь?

Смотрю в огород через низкую изгородь, а там сплошь всё тиной затянуто, камыши торчат и даже белые кувшинки видно. Что же там может расти в таком запущенном огороде?

— Кики? — продолжает долбится Серафима Трофимовна.

Вдруг сама по себе брякает калитка между огородом и двором и на крыльце появляются мокрые босые следы. По спине пробегает противный холодок, и я судорожно сглатываю. Дверь распахивается, и я вижу темный коридор, уходящий вглубь дома и больше никого.

— Ну, наконец-то! Кикимушка ты моя болотная, — вскрикивает Серафима Трофимовна и входит в дом. — Не достучишься до тебя. Опять на болоте пропадала?

Я слышу, как Серафима Трофимовна с кем-то обнимается и громко целуется.

— Ох, Фимушка, долго же я ждала тебя, ты ж ещё летом обещала прийти ко мне, — раздается старческий голос. — А не одна что ли ты пришла?

— Не одна, — отвечает Серафима Трофимовна. — Студенты ночью в лесу заблудились, к моему дому вышли, я и приютила. А куда деваться, не на улице же их бросать?

— Нельзя на улице, — соглашается невидимый голос. — Так и волки загрызут.

От этих слов у меня мурашки бегут по спине.

— Вот и я говорю, — кивает Серафима Трофимовна. — Вот Дарину взяла с собой подсобить.

— Так пусть заходит тогда.

Серафима Трофимовна оборачивается ко мне и машет рукой.