Радогощь (СИ)

Вдруг слышу над головой громкое карканье, поднимаю вверх голову — огромные черные вороны кружатся надо мной. Я в страхе оглядываюсь, хочу вернуться, но дома из которого я вышла больше нет, кругом одно лишь сплошное топкое болото.

Внезапно впереди меня рассеивается туман, и я различаю черные очертания чего-то большого. Подхожу ближе, вижу котел и рядом с ним того самого отшельника, что тогда был в лесном домике. Он стоит ко мне спиной, не замечает меня. Возле его ног снова лежит мешок, в котором белеют человеческие черепушки. Рядом на валунах толпятся ещё вороны.

Мне страшно, сердце бешено колотится, я судорожно сглатываю, но всё же произвожу какой-то звук, похожий на икание. Отшельник оборачивается, хмуро оглядывает меня с головы до ног и опять возвращается к своему котлу. От варева поднимается сероватый дымок и закручивается, создавая замкнутый круг, как тогда… я снова вижу в ободке свой город, сверкающий ночными огнями проспект, и снова горит табло, но сейчас дата там и вовсе странная — второе ноября!

Я твердо делаю шаг вперед… успеть бы в этот раз…

— Истинный месяц прошел, и она снова явилась, — глухо произносит отшельник. — Чего тебе?

Вздрагиваю. Какой ещё истинный месяц? С последней с ним встречи два дня только прошло. Ничего не понимаю.

— Верните меня домой, пожалуйста, — выдавливаю из себя писклявым голоском. Ведь всё просто — я сейчас войду в этот круг и вернусь домой. Пускай без кроссовок и ветровки, и без рюкзака, зато домой. И ещё без Игоря… Укол совести больно раздирает сердце.

Отшельник снова смотрит на меня и вдруг начинает громко хохотать, показывая беззубый рот с парочкой длинных изогнутых клыков. От его дикого безумного смеха у меня холодок пробегает между лопатками.

— Вы же можете, — едва слышно произношу я, — я видела, вы через этот круг выходили в город. В мой город. Я тоже туда хочу. Там мой дом, там живут мои родители.

— Это невозможно, — отмахивается он, отворачивается от меня и подкидывает в котел ещё черепов из своего мешка.

— Почему?

Он молчит.

— Почему вам можно, а мне нет? — вскрикиваю я и мой голос срывается на визг.

Он скашивает глаза в мою сторону и хмыкает.

— Посмотри на свою руку, — говорит он.

Смотрю и ничего не понимаю, рука как рука.

— На свой уколотый палец, — подсказывает мне он.

Гляжу на ранку, аккуратненькая ровненькая дырочка, немного припухло, но крови нет. Скорее всего я укололась не так глубоко, как мне сначала казалось. Непонимающе перевожу взгляд со своей руки на него.

— Ты ушла из того мира, и пути обратно уже нет, — хрипло отвечает он на мой немой вопрос.

— Что? Из какого — того мира? И где я тогда по-вашему?

— Была в Небыдовке, а сейчас и вовсе провалилась в Небытие, — отвечает он, чуть усмехнувшись. — А не нужно было палец колоть, не случайно же прялку в кладовку спрятали. Ты что ли сказок в детстве не читала?

Хмуро смотрю на него. Какие к черту сказки? И что-то как-то плохо спрятали, раз любой может войти и уколоться.

— Я нечаянно, — мямлю я как пятилетний ребенок.

Он усмехается и оборачивается ко мне.

— Переправите меня? — опять жалобно прошу.

— Я же сказал, что это невозможно, — кричит он, сурово сдвинув брови. — И лучше тебе уйти, пока ещё чего худого не вышло.

С этими словами оставшиеся черепки в его мешке вдруг начинают шевелится и оттуда выползают черные змеи. В страхе пячусь.

— Тебя уже ждут, — кивает отшельник на кого-то позади меня.

Поворачиваюсь и вижу Акулину Моревну. Она в зеленой лодке, приплыла по воде. Почему-то позади меня разлилось уже целое озеро, хотя, когда я сюда шла, была только мокрая земля.

— Еле-еле тебя отыскала, забирайся скорее, — строго велит мне.

Не смею перечить, осторожно перелажу в лодку, сажусь на перекладину. Акулина Моревна одним взмахом весла отшвартовывается от кочки, и лодка мчится вперед.

— И угораздило же тебя забраться в кладовку и уколоть палец об иглу, — выговаривает мне Акулина Моревна. — Фимушка перепугалась за тебя, да я пошла на мертвое болото искать тебя, насилу нашла, пока ничего худого с тобой не случилось.

— Угу, — бурчу я.

И она тоже про худое. Куда уж хуже, чем есть теперь. Грустно смотрю вниз. Вода прозрачная, чуть зеленоватая, видно песчаное дно, маленькие черные головастики или это пиявки, или ещё может какая-то другая болотная нечисть бросаются от нашей лодки в разные стороны.

— Я не специально, — наконец произношу я. — У меня клубок туда укатился, я пошла за ним и вот нечаянно укололось.

— Нужно быть аккуратнее, — ворчит Акулина Моревна, — не лезь куда ни попадя, в следующий раз может и пострашнее что-то под руку попасться, чем острая игла.

Не понимаю, чего они все переполошились из-за какой-то иголки, ну укололась и укололась, заживет.

Смотрю вперед и всё жду, что скоро появится дом, из которого я вышла, но его всё нет и нет. Оглядываюсь — исчез и отшельник со своим котлом, растворился в сероватой дымке. Мы просто плывем по какому-то бескрайнему зеленоватому морю, лавируя меж кочками. Тут неглубоко, если встать в воду то, наверное, даже колени не скроет, но лодка не скребется об дно, легко и быстро скользит по поверхности.