Радость и страх. Рассказы

Потом они гуляют за дюнами, и Бэрн, радуясь собеседнице, умеющей слушать, пускается в рассуждения. Он утверждает, что война в Южной Африке, хоть и была нам навязана, оказалась вопреки распространенному мнению катастрофой. Империя, которую в Англии считают великим достижением, на самом деле тяжкая ответственность. Необходимы реформы, новый подход. Он всей душой за либералов. Пенсии по старости, даже право голоса для женщин, разве это плохо? И громко вопрошает: - Почему хотя бы не попробовать? Не рискнуть? Перемена нам не повредит.

Словом, он исповедует обычные взгляды молодого человека своего времени. Ему надоело старое правительство, старые идеи, подавай ему новое. Табита уже слышала это, и много больше, его планы кажутся ей весьма скромными. Она слышала, как Мэнклоу ниспровергает монархию, частную собственность, брак, даже род человеческий. Она знает точку зрения консерваторов в изложении старого Дьюпарка - не как требование, чтобы богачи оставались богатыми, а бедняки по-прежнему им подчинялись, но как жизненную философию. Она хорошо помнит, как этот старик, сам такой бедный, рокотал басом: «Удивительно, как мы вообще еще существуем. Просто чудо, что где-то на свете еще есть мир, и порядочность, и то, что мы зовем цивилизацией. Ради всего святого, не раскачивайте лодку, море-то глубокое, а если я верю в прогресс, так разве что у акул - они плавают все быстрее». Но про себя она думает: «Такие люди, как Куэры и Бэрн, стоят десятков всяких Мэнклоу, и Дьюпарков, и Булей. Они хоть верят во что-то, они помогают жить».

И она горячо поддерживает все проекты Бэрна. Она, мол, уверена, что реформы приведут к огромным, настоящим переменам. А это, видит бог, нам ох как нужно.

Куэры уже смотрят на молодую парочку как на молодую парочку. При встрече многозначительно улыбаются. Табита говорит: - Они думают, что мы нарочно уединяемся.

Бэрн молчит. А потом вдруг прорывается: - Вы понимаете, что для меня значит встреча с вами? - Он заявляет, что она - самая прелестная, самая красивая и умная женщина, какую он когда-либо знал. И самая храбрая: шутка ли, в такие молодые годы остаться вдовой. Он излагает ей свои виды на будущее. Отец его - инженер, очень состоятельный; он - единственный сын. Может он надеяться?..

Это предложение руки и сердца, при всей своей неожиданности, не кажется пугающим в Сэнкоме, на вольном ветру, под ясным, высоким небом. Оно даже как-то уместно здесь, где все так безыскусственно, так непохоже на Вест-стрит. Табита, взволнованная, не может сдержать восклицания: - Но боже мой, мистер Бэрн...

Молодой человек боится отказа. Он молит: - Не говорите «нет». Я знаю, я поторопился. Но времени так мало...

- Не в этом дело. Просто... ведь вы меня совсем не знаете.

- Все, что мне надо знать, я знаю.

Табита в смятении спасается бегством. Она думает: «Какой же он хороший! И он в самом деле меня любит, и он - прелесть. Такой честный, открытый. Это было бы для меня невероятной удачей, но, конечно, надо ему все сказать... или необязательно?»

Она жаждет с кем-то посоветоваться. Может быть, даже с Эдит. Но, зайдя, как всегда, к Эдит в номер, чтобы проститься на ночь, она застает невестку в ужасном настроении. К юристу приехала жена, бильярда сегодня не было. И опять у нее начались боли.

- Какие боли?

- Да это у меня все время.

- А Гарри не может помочь?

- Гарри! Его мое здоровье не интересует.

Табита умолкает, сраженная этой озлобленностью; и ей становится страшно при виде невестки - огрубленной и обворованной жизнью, разбитой, измученной болями. Волна тоскливой слабости заливает ее. И она молча уходит к себе с мыслью: «Нет, не скажу я ему. Зачем? Может быть, после».

41

И все же наутро, снова вдыхая чудодейственный воздух этого городка, полного чистых мыслей и честных, добрых людей, увидев, что Бэрн приближается к ней и его серьезный доверчивый взгляд чуть затуманен любовью, она сразу начинает: - Мистер Бэрн... Тедди... я должна вам объяснить... - И торопливо рассказывает про свои отношения с Боксером и рождение Джонни. О Стордже, однако, умалчивает. Бэрн берет ее руку повыше кисти и крепко сжимает. - Но, миссис Бонсер... Тибби... какое это имеет значение? Я вас люблю. - И умоляет Табиту сейчас же сказать «да».

- Но вы понимаете?..

- Понимаю, все понимаю.

- Ах, вон идет миссис Куэр. Я должна с ней посоветоваться насчет моей невестки, ей что-то нездоровится.

Табита спешит навстречу жене полковника, ловко вовлекает ее в разговор. Ей неясно, почему она не ответила Бэрну.

А оставшись наконец одна у себя в номере, она поражается собственной нерешительности. «Конечно же, я за него выйду, будь он хоть в десять раз более...» Она пытается определить то качество Бэрна, с которым могла бы примириться даже в десятикратном размере, и горячо убеждает себя: «Да нет, он не скучный. О господи, мне надо благодарить судьбу за такую удачу».