Радость моя, громкоголосая

— Хм, — покачал головой парень, но больше ничего не сказал.

— А жена-то у Олега как вопила, — презрительно уронила девушка, — вот что значит — человек, никакой сдержанности. На всю площадь орала, голосина, как пароходный гудок!

Алексей нахмурился, сухо ответил: — хотел бы я, чтобы женщина любила меня также, как Аллочка Олега любит. Это она от отчаяния так кричала, к нему рвалась. Как можно её осуждать? За эти дни она сама не своя стала, одни глаза остались. Теперь вот немного успокоится и не отойдёт от него, пока он не поправится. — Он усмехнулся уголком рта: — да мы все завидуем Олегу! Повезло мужику — такую женщину встретил!

Нора ничего восхитительного в таком поведении не видела, но спорить с парнем не стала. Опять апатия охватила её. Какое ей дело до чужой любви? И такой же чужой трагедии? Она сама чужая здесь, в этой Стае.

Девушка медленно брела по аллее, не глядя по сторонам. А вот Алексей, чуть помявшись, нерешительно спросил: — ты меня извини, конечно, за бестактный вопрос, но почему ты до сих пор не сделала пластическую операцию? У меня сосед несколько лет назад в автомобильную аварию попадал — ужас, что было. Но он быстренько в Красноярске сделал пластику и теперь прямо красавчик, вот чесслово!

Нора горделиво выпрямила спину и возмущённо фыркнула: — тебе-то какое дело, ты, облезлая шкура?? — ей хотелось обидеть его, чтобы он ответил что-то грубое, обдал её презрительным насмешливым взглядом, но Алёшка засмеялся:

— прости, не моё дело, конечно, но ты мне сильно нравишься, вот я и полюбопытствовал. Не хочешь — не говори, конечно, — он пожал плечами, и она смягчилась:

— денег нет, вот почему! Ты знаешь, сколько такая операция стОит?

Он резко остановился и опять схватил её за руку, рывком развернув к себе лицом: — как — денег нет?? Тебе что, отказал Совет Стаи?? А Софья знает??

Нора выдернула руку и угрюмо сказала: — я не являюсь членом вашей Стаи. Я — одиночка!

— Ну ты и ду-у-у-ура, — протянул парень, ошарашенно глядя на неё. — И что это тебе даёт?

— Свободу от ваших правил! — вздёрнула она подбородок, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Но Алексей уже отвернулся, устало пробормотал:

— ну да. А также свободу от всякой защиты и помощи.

* * *

Лукьянов позвонил через неделю: — спешу тебя обрадовать, Айк. Нейрохирург Васильченко готов приехать к вам и, при необходимости, прооперировать нашего героя. За вами транспорт и прочее.

Обрадованный Айк жестом остановил бурную перепалку, разгорающуюся у него в кабинете “Строймонтажа”, и все присутствующие затихли, прислушиваясь. Он придвинул к себе блокнот: — давай, Эдуард Андреич, диктуй: когда, откуда его забрать, какая машина нужна… Ещё что-то…

— Давай я тебе лучше его телефон дам. Ты или Карен ему позвоните и всё выясните. Кстати, Красноярское начальство подало документы на награждение Олега орденом Мужества, ты в курсе?

Айк угрюмо скривился: — нет, первый раз слышу. Ну, пусть, хоть как-то парня отметят.

— Только ты ему пока ничего не говори. Сам знаешь, как у нас: сказали и забыли.

— Не скажу. Телефон диктуй.

К вечеру позвонил радостный Карен: — Айк, мы с Васильченко договорились. Мне он показался отличным мужиком. Решили, какие лекарства нам надо приготовить. Но вот забрать его… знаешь, надо бы съездить в Красноярск, в краевую больницу. У него будет сложное оборудование, как я понимаю, какой-то микроскоп, ещё что-то. Ещё с ним приедет ассистент и хирургическая сестра. Он даже извинялся, что тащит с собой такую кучу народу, но говорит, что привык работать именно с этими людьми. Я от твоего имени пообещал, что всех устроим и все вопросы решим.

— Отлично! — Айк пересел на диван к Софье, которая читала сыновьям сказку, и включил громкую связь: — перезвони ему, Карен, и спроси, когда он и его люди будут готовы, мы пришлём машину.

— Хорошо. — Карен отключился, а вожак повернулся к внимательно слушающей разговор жене:

— Сонь, ты порешаешь, да?

Она кивнула: — конечно. Сейчас ещё позвоню Аллочке, расскажу. Бедный Олег, опять ему предстоит операция!

— Что поделаешь, — вздохнул муж, — сделаем всё, что сможем, чтобы поставить его на ноги. Но, честно говоря, Карен не надеется. Только ты Аллочке ничего не говори.

— Нет, конечно, — Софья печально кивнула, — завтра с утра займусь гостиницей и машиной.

* * *

Второй час Аллочка плакала на плече у подруги. Они обе сидели в коридоре, время от времени поглядывая на дверь операционной.