Радость, словно нож у сердца

– Поскольку, – кивнул Абдул Ирани, – иногда нужно просто хорошо посмеяться.

Ниила улыбнулась.

– Смех, у истоков которого любовь, – это сладчайшая музыка, имам.

– Смех, танец, выражения радости, дружбы и любви – о да, я уверен, все это величайшие дары нам нашего Господа.

– И дары от вас вашему Господу, имам.

– Когда откроются двери? – снова спросил Ниилу Каспер.

– Почему не сейчас? – ответила она. И, взяв Коло за руку, повела их вперед. Толпа расступалась перед ней.

Уже на ходу Ниила подняла взгляд на запинающегося, спотыкающегося Коло и сказала:

– Будь покоен, Коло. Я ведь и тебя исцеляю. С каждым шагом на нашем пути я залечиваю твои раны. Укрепляю душу. Чтобы сострадать другим, сначала ты должен почувствовать сострадание к самому себе, к своей жизни. Ты должен простить себя и примириться с собственным прошлым. Это не означает отпущения грехов. На такое, Коло, ни один из нас с тобой не способен. И не искупление. Злодеяния останутся – как и любой поступок, любой сделанный тобой выбор – в нулевом состоянии, как само время. Прошлое живет вокруг нас и связано с нами. Прошлое дает нам язык, чтобы говорить о настоящем.

– Я не понимаю, – покачал головой Коло.

– Сперва почувствуй, а поймешь уже потом.

Они шли вперед, человеческое море расступалось перед ними, и очень скоро зазвучали голоса – словно песня, словно волны, все вокруг пришло в движение. Человечество, быть может, впервые за всю историю ощутило почву под ногами.

Орбита Марса…

Искусственная сила тяжести отчасти лишила межпланетное путешествие волшебства. Когда Саймон Гист впервые вообразил себе нынешний момент – его корабль завис над великолепной красной планетой, – ему представлялось тогда, что он будет держаться рукой за поручень в невесомости, словно бы сам сделавшись небесным телом на марсианской орбите.

В наушнике раздался голос Марка Ренара:

– Саймон, скоро будет нужно пристегнуться.

– Мы ведь садимся рядом с руинами?

– Да, Дея Торис, точка ноль. Недавнее глубинное сканирование показало, что с восточного края площадки залегает слой органики толщиной два и шесть десятых метра, с наличием биологических компонентов.

– Отлично. Знаешь, пожалуй, нам стоило взять с собой археолога.

– Да, – откликнулся Марк, – стоило.

В разговор вклинился американский астронавт, Адам Рислинг.

– Сделать фото и собрать образцы мы и сами можем. И потом, связь с Хьюстоном у нас почти в реальном времени, если понадобится совет, всегда можно будет передавать им видео. Пристегивайтесь, ребята. У нас все в норме.

Саймон чуть замешкался, глядя на красную планету. Иной мир. Он был иммигрантом, научившимся считать Америку своим домом, и в конце концов полюбил новую родину. Сейчас, когда за ними наблюдали миллиарды глаз, Саймон словно бы физически чувствовал тончайшую нить, протянувшуюся от них сквозь расстояние столь огромное, что любые границы рядом с ним казались смехотворными – и нить эта связывала его не с одной нацией, но со всем человечеством.

Он повернулся в сторону одной из закрепленных на стенах камер. И улыбнулся.

– Мы вот-вот начнем спуск. Под нами руины, огромный массив руин. Целый город. И там есть жизнь. Пока что мы зафиксировали лишь микроорганизмы, однако есть основания полагать, что под поверхностью живут и многоклеточные существа. Беспозвоночные. Можно ли ожидать чего-то еще? Полагаю, что да. Что касается самих руин, давайте-ка спустимся и посмотрим, чем там занимались наши давние родственники.

Уже подходя к креслу, он бросил взгляд в боковой иллюминатор и вновь увидел неподалеку «Хищную птицу». Саманта Август была на борту (во всяком случае, этого следовало ожидать), но на первый план не лезла, а ее корабль не был виден внешним сенсорам и, судя по всему, вообще заблокирован от всего кроме визуального наблюдения. Испортить знаменательное событие она явно не собиралась, и уже за это Саймон был ей благодарен.

Но, черт возьми, как бы ему все-таки хотелось лично с ней познакомиться!

Фобос оказался выдолблен изнутри, чтобы разместить там комплекс – наблюдательный пост, верфь или ангар с гигантскими ремонтными структурами и системами жизнеобеспечения. Создан он был задолго до Серых и по большей части не функционировал. По счастью, похищенных людей там не обнаружилось. Серые действительно его покинули, и в большой спешке, если верить многочисленным свидетельствам.

Саймон быстро утратил к Фобосу интерес после того, как с поверхности Марса начали поступать данные глубинного сканирования. Он до сих пор не мог понять, зачем НАСА потратило уйму усилий, чтобы скрыть следы древних марсианских цивилизаций. Подобные откровения наверняка заманили бы человечество к красной планете еще лет десять назад. Сколько времени ушло впустую из-за параноидального страха перед религиозными волнениями!

Существует Бог или нет, к наличию на Марсе руин это не имеет никакого отношения.

Нет, в невежестве никогда не было ничего хорошего, а те, кто его насаждал, поощрял или эксплуатировал, были начисто лишены какой-либо веры. Во всяком случае, с точки зрения Саймона.