Радости и тяготы личной жизни

По его улыбке можно было понять, что иного ответа он и не ждал.

– Кофе я обеспечу, – пообещал он, развернулся и пошел стремительной и уверенной походкой. Джейд заметила, что Энни, уже двадцать какая-то ассистентка Томми Джонса едва не лишилась чувств, когда Сазерленд остановился, чтобы поговорить с ней. В чем не было ничего удивительного, сочла Джейд, поскольку Сэм – обаятельный, привлекательный мужчина. И, главное, чувственный.

Эта последняя мысль сразу вызвала лавину эмоций. Рорк. Рорк. Сегодня ей предстоит самый страшный вечер в ее жизни. Сегодня ей предстоит сказать любимому человеку, что они больше никогда не увидятся.

– Ты не представляешь, как мне не хватало тебя.

Не только в словах, но и в глазах Рорка была ласка, радость, любовь. Он не отрываясь смотрел на нее.

Высвободившись из его объятий, Джейд подошла к окну, раздвинула тонкие шерстяные шторы, посмотрела на раскинувшийся внизу Центральный Парк.

– Чем закончились сложности с инженерной инспекцией?

Рорк пожал плечами.

– Все о'кей. Мне удалось убедить чиновников, они дали положительное заключение. Платить не пришлось.

– Платить? Взятку давать, что ли?

– Таков уж наш архитектурно-строительный бизнес, Джейд. Только я не играю в эти игры. – Он быстро пересек комнату, подошел к ней. – Почему мы говорим о делах, когда только встретились после четырех жутких недель разлуки?

Рорк повернул девушку к себе, наклонился к ней, коснулся лбом ее лица. Она не поднимала глаз.

– Четыре недели, – едва слышно повторил он, – целая вечность.

Они стояли молча, неподвижно, соприкоснувшись лбами, закрыв глаза. Джейд слушала доносившиеся с улицы звуки – гудки автомобилей, цоканье копыт по асфальту – и вспомнила давнюю волшебную ночь, когда Рорк возил ее в экипаже вокруг Парка.

Она поежилась.

– Замерзла?

Рорк провел ладонями по ее рукам. – Она отстранилась.

– Да нет, – коротко ответила она, зарывая свои чувства все глубже и глубже.

– Что неладно?

– С чего ты взял?

– Я же вижу – ты будто сама не своя.

– Просто устала. – В большой степени это было правдой. – Съемки были рассчитаны на четыре часа, но Томми не учел, что тиграм каждые сорок пять минут надо давать передышку, чтобы звери не раздражались. И ты не представляешь, какой жуткий от них запашок, между прочим. Да, узнай публика этот секрет, никто не станет покупать духи Сазерленда, но, к счастью...

– Лапушка, – перебил ее Рорк, – о чем ты говоришь?..

– Да, – она глубоко вздохнула, помолчала. – Просто пытаюсь объяснить тебе, почему я не сияю, как обычно. Извини, Рорк, ты, наверное, привык, что женщины развлекают тебя.

– Я совершенно не жду от тебя этого, Джейд.

– Вот и хорошо, – обожгла она его вымученной улыбкой. – Потому что, боюсь, концертные туфельки я сегодня не прихватила.

Рорк взъерошил свои густые темные волосы, вгляделся в ее лицо, будто стараясь угадать, что за состояние она переживает.

– Я что-то не пойму тебя. Ты на меня сердишься?

– Почему я должна на тебя сердиться?

– Ну, например, потому, что я слишком надолго задержался в Сан-Франциско, но ты ведь знаешь, что причиной тому были дела.

– Да. Так ты мне и сказал.

– Ты будто не веришь мне?

Джейд пожала плечами.

– Надеюсь, ты не осудишь меня, если я поинтересуюсь, не возражала ли Филиппа Хэмилтон против твоего скоропалительного отъезда в Нью-Йорк?

– Ты что, ревнуешь? К Филиппе?

– Нет, конечно.

– Это хорошо. Кстати, тебе для заметки: я со дня возвращения из Греции не имел ни одной женщины.

– Ты волен распоряжаться своей жизнью, Рорк. Я не имею права что-либо говорить тебе или, не дай Бог, вмешиваться. Точно так же, как ты – в мою.

Не скрывая досады и огорчения, он взял ее за подбородок и, когда она хотела отвернуться, почти заставил посмотреть себе в лицо.

– Что, черт возьми, происходит? Я думал, мы окончательно объяснились на Серифосе, помирились, если хочешь.

– Объяснились? Помирились? – подняла брови Джейд. Все это для нее оказалось труднее, чем она ожидала. Было ощущение, что она пытается без карты пройти по незнакомой местности. – Значит, ты так думал?

– Да. Я действительно думал именно так, – выдавил Рорк.

– Ну, я думаю, ты ошибался.

Горькие, едкие слова вынужденной лжи жгли горло, как застрявшая пилюля.

Но, даже видя реакцию Рорка, Джейд заставила себя быть бесчувственной. Она как бы сделала сама себе глубочайший наркоз перед этой невыносимо тяжелой операцией на сердце, больном любовью к этому человеку.

– Я не верю тебе. Господи, да то, что было у нас с тобой на острове, гораздо серьезнее какого-то пустого курортного романа, Кэсси.

Он назвал ее прежним именем, что говорило о его раздражении, даже обиде. Но как бы ни было ей больно наносить ему удары, выбора не оставалось. Потому что если она скажет правду о своей матери и о его отце, Рорк кинется в драку с Кинлэном, и в результате с Белл будет покончено, с Белл, которой и так досталось в жизни больше, чем достаточно. А этого Джейд допустить не могла. После стольких лет уловок, даже лжи ради матери, она не могла сдаться так легко, пусть даже ей самой будет до смерти больно.