Радуга — дочь солнца

Липатыч приосанился и, сунув руку под пиджак, незаметно почесал живот.

— Тебе нужно, ты и говори, — огрызнулся Сашка.

— Выходи вперед, — приказал Липатыч. — Поздравь их от моего имени, да не забудь сказать, что мины на дорогах. Не дай бог подорвутся.

— Туда и дорога, — засмеялась Лида.

Липатыч не обратил на нее внимания:

— Давай-давай, крой, ты ведь речистый.

Лида притянула Сашку к себе и что-то зашептала на ухо.

— Ладно, — сказал Сашка, — сейчас буду переводить. Значит, так, ты приветствуешь их и желаешь, чтобы они подорвались на минах. Так и скажем.

— Да ты что, осатанел? — Липатыч отскочил и, повернувшись к немцам, начал кланяться и прикладывать руки к груди.

— Гут, — сказал щуплый и посмотрел ему на ноги.

— Бах, бах! — выкрикивал Липатыч и показывал, как рвутся мины.

Это немцев заинтересовало больше. Они сгрудились вокруг карты и стали переговариваться. А щуплый подошел к Липатычу и взял его за плечи. Тот неуверенно улыбнулся.

— Зитцен, — сказал немец и, нажав на него, посадил на гусеничные траки.

Дальнейшее произошло очень быстро. Немец нагнулся и ловко стащил с Липатыча сапоги. Лида засмеялась. Сашка дернул ее за руку, но она продолжала смеяться неудержимо и заразительно. Щуплый подмигнул ей, тоже засмеялся и начал переобуваться.

— Пошли домой, — категорически потребовал Сашка.

Уходя, ребята видели, как Липатыч в рваных немецких сапогах рысцой бежит впереди вездехода.

Глава седьмая

В начале ноября стояли сухие морозные дни. Зима не торопилась. Временами пролетали редкие снежинки, ненадолго показывалось солнце, скупо освещая искромсанные колесами поля, и, не задерживаясь, пряталось за горизонт.

Резервные части 4-й немецкой танковой группы заняли все окрестные деревни. В Иванове немцы поселились в лучших домах. Резали уцелевший скот, заставляли день и ночь топить печи, по вечерам чистили оружие и горланили песни.

Три дня Сашка пропадал неизвестно где. Лида уже стала беспокоиться за него, когда однажды под вечер, выглянув в окошко, вдруг увидела, что он направляется к ее дому. Она не сразу узнала его. Шапка сдвинута на затылок, во рту папироса и даже походка совсем другая. Он шел, почти не сгибая ног в коленях и нелепо размахивая руками. По пути он небрежно кивнул встречному немцу и что-то сказал ему, видимо, смешное. Немец осклабился.

С минуту Сашка стоял у крыльца, разглядывая аккуратную фанерную дощечку на дверях Лидиного дома. На дощечке красивыми буквами было написано по-немецки: «Немцам не заходить — тиф». Такую меру предосторожности Сашка придумал сразу, как только немцы поселились в деревне.

Лида выбежала ему навстречу и обеспокоенно спросила:

— Ты где пропадал?

Сашка не спеша прошел в комнату и уселся на диван.

— Так, делишки кое-какие были, — с нарочитой небрежностью сказал он. — Знакомства заводил.

— С немцами?

— Да. Мировые фрицы. Я им сказал, что отец у меня немец. Поверили, дураки. Пачку сигарет дали. Можно сказать, подружились.

Сашка закинул нога за ногу и с независимым видом достал светло-зеленую коробку сигарет.

— Понюхай, как пахнет. И серебряной бумагой обернуты, как шоколад. Культура. Не то что наша махорка.

— Саша, — тревожно сказала Лида, не отрывая глаз от его отчужденного лица. — Подойди ко мне. Только брось вначале сигарету.

Она сжала ладонями его лицо и очень пристально поглядела ему в глаза. Сашка потупился, и сразу пропал его независимый вид.

Он стоял перед ней, вытянув руки по швам, и улыбался смущенно и виновато. Лида облегченно вздохнула.

— Ты чего? — пробормотал он.

— Ничего. Теперь все в порядке. — Она легонько оттолкнула его от себя. — Иди садись и рассказывай. Только больше не притворяйся.

Сашка спрятал сигареты в карман, но на диван не сел. Теперь это ни к чему. Представление окончено.

— Сейчас Марсианин придет, поговорим все вместе. Новость такая, что с ума сойдешь.

Но Лида была не любопытная. Она согласилась ждать и ни о чем не спрашивать.

Вместе с Леонидом Дунаевым пришел Вовка Фирсов.

— А ты у дверей постой! — крикнул ему Сашка. — Чтобы никто не входил.

Вовка обиделся.

— Нужно что-то делать, — сказал Сашка. — А что — не знаю. Помните, весной в футбол играли? Так вот, тот толстомясый здесь. Голову даю на отсечение, что он. Мне его морда на всю жизнь запомнилась.

Сашка поймал себя на мысли, что он обращается к одной Лиде, вроде как она здесь старшая, и он докладывает ей свои наблюдения. На самом деле так оно и было, он отлично понимал, что без нее не сделает и шага, но чтобы у других не создалось такое впечатление, он решил кое-что припомнить ей из прошлого.

— Говорил тебе, нужно было в милицию заявить. Не послушала. Их бы задержали, а там бы нашли, что пришить.

— Кто же знал, Саша, — сказала Лида, сильно взволнованная его рассказом.

— И никакой он не турист, а штурмбанфюрер Хартунг. Я точно узнал.

— Как-как? — подал голос Вовка.

— На посту не разговаривают, — оборвал его Сашка. — А что это такое, я и сам не знаю.

Но Леонид, оказывается, знал и это.

— По-нашему говоря, это нечто вроде жандармов.

— У, гад, — вырвалось у Сашки. — А я-то думаю, отчего его так солдаты боятся.