Радуга — дочь солнца

В один из таких дней Лида и Сашка возвращались из Веренского оврага, куда они ходили прятать оставшиеся в сельсовете портреты и альбомы наглядных пособий. Сначала предполагалось уничтожить все это, но Лида запротестовала, сказав, что необходимо сохранить хоть небольшую частицу прежней жизни. Сашка согласился.

В эти дни он заметно изменился, стал молчалив, перестал строить головокружительные планы и даже начал прислушиваться к советам Лиды. В овраге они промокли и посинели от холода, пока тщательно маскировали свой тайник. Потом еще постояли на дороге, чтобы хорошенько заметить место. Кто знает, когда теперь придется сюда прийти, а зимой все занесет снегом.

Сашка поверх растянутого бумажного свитера носил старый солдатский ватник, а на Лиде был короткий серый жакет и кирзовые сапоги, и Сашка, видя, как она дрожит, потуже затянул у нее на спине большой шерстяной платок. Из-под платка выбилась мокрая прядка волос, темные черточки бровей и густые ресницы так трогательно подчеркивали холодную бледность лица и было все так хорошо знакомо и близко, что Сашка, уже не стесняясь, первым взял ее за руку.

Так они дошли до бревенчатого мостика, через который дорога вела в Журавлево, и в этом месте Сашка неожиданно метнулся в сторону, пробежал несколько шагов по берегу и полез в воду. Когда он вылез обратно, в руках у него была винтовка. Он страстно мечтал получить оружие, и вот сейчас, когда оно было у него в руках, на него вдруг напал страх. Он оглядывался по сторонам, словно ожидая нападения, руки у него тряслись, и он никак не мог открыть затвор, потому что винтовка была автоматическая, которой он раньше не видел. Лида молча наблюдала за ним. Сашка успокоился и догадался оттянуть затвор назад. На землю упал патрон.

— Смотри, бронебойно-зажигательный. Видишь, черный кончик и красная полоска. Такой пулей можно танк подбить.

Сашка тщательно вытер патрон и спрятал его в карман, выбросив стреляные гильзы.

— Вот только дыра зачем внизу не знаю.

— Сюда магазинная коробка вставляется, — сказала Лида. — Я видела такие, когда наши отступали.

Сашка кинулся искать магазинную коробку, но ничего не нашел, только воды в сапоги набрал.

— Ничего бы найти штук сто. Всю деревню вооружить можно.

После этого он сел на бревно и начал детальное изучение.

— Иди поближе, — сказал он Лиде. — Сейчас попробуем ее разобрать.

— Надо ее спрятать, — сказала Лида.

— Еще чего?

— Да, Саша, надо ее спрятать. Вокруг уже немцы, и если у тебя найдут оружие…

— Я оборону буду держать.

— С одним патроном долго не продержишься.

Сашка задумался.

— Когда потребуется, винтовку можно будет взять, — продолжала убеждать Лида. — Партизаны оружие тоже в лесах прячут.

— В самом деле, — загорелся Сашка. — Мы тоже так сделаем. Только надо затвор чем-нибудь обернуть. У тебя тряпки нет?

— У меня есть носовой платок.

— Платок не подойдет, — отверг Сашка и начал раздеваться. Он быстро стащил с себя майку. — У нас в доме холодно, я буду в рубашке спать.

Винтовку спрятали в канаве, недалеко от дороги. Сверху засыпали сухими листьями и пожухлой травой, а на другой стороне дороги Сашка воткнул кол, чтобы иметь надежный ориентир.

Опять стал накрапывать дождь, подул ветер, и ребята ускорили шаг. У Сашки в сапогах хлюпала вода, но он решил не переобуваться. С мокрой портянкой сапог не натянешь.

Вот и колхозная конюшня. Деревянные ворота были раскрыты настежь, и внутри в сумеречной тишине слышался стук копыт по дощатому настилу. Ребята немедленно остановились. Не успели они обменяться и двумя словами, как в темном проеме показалась сутулая фигура Липатыча. На поводу он вел колхозную лошадь Зорьку. Зорьку не взяли в эвакуацию, у нее болела нога — и сейчас было видно, как она припадает.

— Ногу мы тебе в два счета вылечим, а там, глядишь, и шарабан добудем, — скороговоркой частил Липатыч.

Мимо с вязанкой дров проходила Громыхалина Фрося. Увидев Липатыча, тяжело плюхнула вязанку на землю.

— Не дело ты задумал, Липат Липатыч. Рано начинаешь колхозным добром распоряжаться. В колхозе ты не работал, и твоего здесь ничего нет. Оставил бы лучше кобылу.

— Моего, говоришь, нет, — ощерился Липатыч. — Ты, баба, помолчи, не наводи на грех. Мужик-то у тебя знаю где.

— Я промолчу, другие скажут.

У Сашки от бешенства помутилось в глазах. Держа Лиду за руку, он решительно шагнул вперед. Ему не так уж было жалко Зорьку — для победы эта лошадь не так уж важна — ребята не могли примириться с тем, что Липатыч среди бела дня уводит колхозную лошадь и никто ему не препятствует. Должна же быть справедливость на свете. Ведь что получается? Всеми презираемый мужик, которому и кличка-то была «лодырь» и «кот», становится полновластным хозяином деревни. Нет, так не пойдет. Не он устанавливал здесь законы, не ему их и отменять.

— Поставь лошадь на место! — крикнул Сашка и схватился за узду выше руки Липатыча. Вгорячах он даже выругался, хотя получилось у него это не очень внушительно. На мужика ругань не произвела никакого впечатления.

— Это что еще за указчик нашелся? — Липатыч, будто шутя, норовил поймать Сашку за шиворот.