Радуга — дочь солнца

Марина поблагодарила и села. Книгу она захлопнула и на этот раз с интересом взглянула на Миронова. Какая-то далекая безмолвная печаль почудилась Алексею в этом взгляде.

— Вы насчет бочек? — осторожно спросил он.

Лицо девушки залил румянец.

— Нет. Я с отцом не имею ничего общего.

— Если хотите работать с нами, можете для начала записаться в агитбригаду. Только вперед напишите свою биографию.

Алексей взял плакат, свернул его вдвое, чистой стороной наружу. Положил перед Мариной.

— Нельзя, — запротестовала девушка в кумачовой косынке.

— Не беспокойтесь, я заплачу, — сказала Марина.

Она послушно взяла карандаш. Сунув в рот, погрызла. Ее охватило острое любопытство. Дело, конечно, не в категорическом требовании этого парня. Просто интересно, что она может написать? О себе, об отце, о своих противоречивых чувствах. С отцом почти полный разрыв. Ну и что ж. Кому это нужно и какое это имеет значение по сравнению с тем, что делается вокруг нее? Она одна. Подруг у нее нет и друзей тоже.

Алексей ревниво следил за ее быстро двигающейся рукой.

— Не забудьте про отношение к Советской власти И к религии. Может быть, мы вас даже выберем в культурную комиссию.

3

На другой день Александр Иванович и Алексей обходили завод. С ними была и Марина. Председатель Делового совета обошелся с девушкой ласково, расспросил про отца и сказал, что молодежь должна свою жизнь строить по-новому.

Подыскивали подходящее помещение для Делового совета: в бараке провалился потолок. Около железнодорожной ветки, идущей к прокатным станам, стоял двухэтажный деревянный дом. При французах здесь помещалась единственная на заводе лаборатория. Здесь же была резиденция главного управителя Гризона. Сейчас дом пустовал.

В большом зале первого этажа осела на пол известковая пыль. Широкие окна занесло сажей. Мутные отсветы лежали на стенах, затянутых паутиной.

— Здесь мы будем ставить спектакли, — сказал Миронов и смерил шагами зал. — Десять шагов в ширину. Здорово!

Поднялись на второй этаж. Александр Иванович по-хозяйски присматривался к дому. Шел не спеша. А Алексею не терпелось. Он все забегал вперед и первым открывал дверь, обитую черной клеенкой. В просторном кабинете у окна сидела женщина и тихо плакала. Она повернула голову, и в больших глазах ее отразился испуг.

— Что вы тут делаете? — спросил Александр Иванович.

Женщина поспешно встала, застенчиво улыбнулась и робко сказала:

— Я, право, не знаю, что вам ответить.

— Может быть, вас кто послал сюда? — Алексей подозрительно присматривался к женщине.

— Подожди, — оборвал его Александр Иванович.

— Меня зовут Мадлен, — вспыхнув, сказала женщина. — Я здесь работала много лет. И вот пришла снова. Никто меня не мог насильно послать.

— Не волнуйтесь, — сказал Александр Иванович. — Расскажите все по порядку.

— Боже мой, что же я могу рассказать? Разве я думала, что Гризон окажется негодяем? Правда, он никогда не был слишком гуманен. Он забрал с собой своих кроликов и забыл про меня. Меня даже не предупредили, когда отходит поезд.

— Значит, вы работали в лаборатории?

— Да, здесь была хорошая лаборатория. И я не знаю, для чего нужно было ее разрушать? — Она показала на голые стены. — Никто не может пожаловаться, что я плохо работала. Когда выполнялись ответственные заказы, я просиживала здесь ночи. Посмотрите на мои руки. Они все изъедены реактивами. — Мадлен уткнулась лицом в скомканный платочек.

— Не плачьте, товарищ, — сказал Алексей. — Советская власть уважает рабочих людей и в обиду не даст.

— Но ведь у меня никого не осталось!

— Вы хотите работать? — спросил Александр Иванович.

— Боже мой, кто же не хочет работать? У меня нет денег. Ни одной копейки. Гризон не заплатил. Мне носят еду незнакомые женщины. Я даже не думала, что вокруг так много добрых людей.

Александр Иванович подошел к верстаку, оперся о край его кулаками.

— Я председатель Делового совета. С сегодняшнего дня будем считать вас заведующей лабораторией. Нужно будет достать хоть самое необходимое.

— Внизу в мастерской осталось старое оборудование. Мне нужно только помочь. Одной трудно.

— Пришлем в ваше распоряжение людей. А в помощники вам назначим вот… товарища. — Александр Иванович посмотрел на Марину. — Она тоже хочет работать.

Марина нисколько не удивилась, как будто все было решено заранее.

— Хорошо, я останусь, — сказала она и подошла к француженке.

— Но это не освобождает вас от работы в агитбригаде, — предупредил Миронов.

— Я так ждала хороших людей! — со слезами в голосе воскликнула Мадлен и вдруг порывисто обняла Марину. — Уверяю вас, вы очень скоро научитесь. У вас такой умный взгляд.

— Нужна будет помощь, обращайтесь в Деловой совет, — сказал Александр Иванович.

— Спасибо. Вы — добрый человек. Я рада, что встретила вас. Теперь я вас припоминаю. Жан Валерн защищал вас на суде. Это было так давно. Жан о вас много рассказывал. Я знаю, он бы не стал защищать плохого человека.

В глазах ее стояли слезы. Горячий румянец залил щеки. Александр Иванович тяжело сопел, повернувшись к окну, а когда вышли на улицу, как-то особенно тепло улыбнулся и сказал: